Темное, низкое, зловещее небо. Туман окутал вершины Маякамы.

Питер Лоренски стоял неподалеку от могилы, держа руки в карманах, ежась от утренней прохлады. Рабочие разрывали могилу Бруно Фрая и время от времени жаловались шерифу, что им должны приплатить за работу в столь раннее время. Тот не реагировал, а лишь подгонял их.

Без четверти восемь прибыли на катафалке Аврил Таннертон и Гэри Олмстед. Олмстед был угрюм, зато Таннертон улыбался и жадно вдыхал свежий воздух, словно вышел из дома для обычного утреннего моциона.

– Доброе утро, Питер.

– Доброе утро, Аврил. Доброе утро, Гэри.

– Скоро его откопают? – спросил владелец похоронного бюро.

– Минут через пятнадцать.

В восемь пятнадцать один из рабочих вылез из ямы и сказал:

– Приготовьтесь вытаскивать.

К гробу прикрепили ремни и вытащили его на поверхность – грязный, со сверкающими бронзовыми пластинками.

Без двадцати девять гроб водрузили на катафалк.

– Я поеду с вами, – сказал шериф.

Таннертон ухмыльнулся.

– Уверяю вас, Питер, мы не собираемся дать деру с останками мистера Фрая!

* * *

В двадцать минут девятого на кухне у Джошуа Райнхарта Тони с Хилари составили в раковину грязную посуду.

– Оставьте, я потом вымою, – сказал Джошуа. – Нужно как можно скорее открыть дом на утесе. Там, должно быть, жуткая вонища. Надеюсь, коллекция Кэтрин не слишком пострадала. Я тысячу раз предупреждал Бруно, но, казалось, ему было все равно, даже если бы… – Он резко оборвал фразу. – Что за чепуху я мелю – а вы слушаете! Ну конечно, ему было плевать на ее коллекцию, пусть бы хоть все сгнило!

Они сели в автомашину Джошуа и поехали в «Раскидистую крону».

С ключом в руке, Джошуа провел Тони и Хилари на второй этаж главной винодельни – минуя ряд кабинетов и лабораторий. Там возвышались огромные бродильные чаны. Пахло дрожжами. Обогнув чаны, все трое вышли через тяжелую дверь на галерею, в конце которой стояла четырехместная гондола.

* * *