И они были так близко друг к другу.

Андерс старался не допустить, чтобы на его лице отразился страх. Он совсем забыл про то, что сегодня не выпил полынную настойку. И вчера не пил. И они про это знали. В противном случае они не сидели бы рядом с ним на крыльце.

Бьерн посмотрел на Хенрика, как будто ожидая, что тот скажет. Хенрик сидел молча, уставившись на горло Андерса. Затем поднял нож и медленно поднес его к Андерсову лицу.

Полынь. Как же я мог…

— Подожди, — сказал Хенрик, — подожди.

Андерс сидел неподвижно даже тогда, когда Хенрик прижал нож к его шее. Он смотрел прямо ему в лицо, но ничего не мог на нем прочитать.

— Твои глаза я вижу, — сказал Хенрик, — они очень выразительные. А что там в черепушке, интересно?

Андерс понял, что шансов у него нет. Он попытался рвануться в сторону, но Хенрик был наготове.

Андерс не успел опомниться, как кровь струей хлынула из пореза на шее. Она залила руки Хенрика и ботинки Андерса. Он попытался зажать рану, но кровь продолжала вытекать сильными толчками. Наверное, Хенрик задел яремную вену.

Хенрик встал перед ним.

— «Что нас ждет в эту ночь?» — спросил Хенрик, и Бьерн ответил:

— «Не знаю».

— «Сможешь боль превозмочь?»

— «Не знаю».

Сколько они могут цитировать эти песенки?

Окровавленная ладонь Андерса скользнула в карман, он ощутил мгновенный прилив силы и крикнул:

— Руки прочь! Я дочь от смерти спасаю!

Андерс достал коробок. Его пальцы показались ему самому жесткими и холодными. Кровь из шеи продолжала течь.

— «Я действительно ничего не знаю, — пробурчал Хенрик себе под нос, — я знаю только, что мы сейчас здесь».