Сын Форнье упал и застыл, за исключением отдельных частей, которые продолжали дергаться… но тут вздыбилось все кладбище, словно случилось землетрясение, не на всем острове, а лишь на клочке земли, выделенном под могилы.

До сумерек оставался час.

Барт Дорфман заранее подсоединил сирену к тракторному аккумулятору, и Боб Даггетт щелкнул выключателем. Не прошло и двадцати минут, как большинство мужчин сбежались к кладбищу.

И слава Богу, прокомментировал Дэйв Эймонс, потому что некоторые мертвяки едва не сбежали. Старый Френк Даггетт, которому жить оставалось только два часа, указывал вновь прибывшим, куда надо встать, чтобы не попасть под пули, и последние десять минут на кладбище Дженни выстрелы гремели, как в сражении на реке Бул-Ран[19]. От густых клубов порохового дыма многие мужчины закашлялись. Но запах блевотины перебивал запах сгоревшего пороха… более резкий, и висел в воздухе дольше.

* * *

И все-таки некоторые из них дергались и извивались, как змеи с перебитыми позвоночниками, особенно те, кто лег в землю недавно.

— Барт, бензопилы здесь? — спросил Френк Даггетт.

— Да, — ответил Барт, и тут же какой-то странный звук вырвался из его груди, словно он пытался блевануть, но в желудке уже ничего не осталось. Он не отрывал глаз от копошащихся мертвяков, от перевернутых надгробий, от зевов могил, из которых появились мертвяки. — В кузове.

— Бензин залит? — синие вены вздулись на лысом черепе Френка.

— Да, — Барт поднес руку ко рту. — Извини.

— Блюй, сколько тебе хочется, — резко ответил Френк, — но только на ходу, когда будешь нести сюда пилы. И ты… ты… ты… и ты.

Последнее «ты» относилось к его внучатому племяннику Бобу.

— Я не могу, дядя Френк, — просипел Боб. Огляделся и увидел, что пять или шесть его друзей и соседей лежат в высокой траве. Они не умерли лишились чувств. Большинство из них увидели своих родственников, поднявшихся из земли. Бак Харкнесс стрелял в свою жену. И потерял сознание, увидев, как из затылка, словно болотная грязь, во все стороны полетели ее мозги. — Я не могу. Я…

И тут рука Френка, скрученная артритом, но твердая, как камень, отвесила ему звонкую оплеуху.

— Сможешь, и принесешь, племяш, — процедил он.

Боб повернулся и поплелся к грузовику.

Френк Даггетт мрачно смотрел ему вслед и потирал грудь, которая уже начала подавать опасные сигналы, посылая импульсы боли в левую руку. В старости Френк не стал глупее, так что прекрасно понял, что сие означает.

* * *

— Он сказал мне, что скоро у него разорвется сердце, и при этом постучал себя вот сюда, — продолжил рассказ Дэйв, коснувшись рукой левой стороны груди.