— Слушай его, — продолжала Роза. — Мне жаль твоего отца. Ему нужна была капелька нежности — только и всего…

— Роза, — предупредил Джекоб.

— …и я побаюкала его немного. Он был так спокоен.

Признание было сделано с такой легкостью, что Уилл поначалу даже не понял, что услышал. Потом до него дошло.

— Ты убила его.

— Не убила, — сказала Роза. — Убийство — жестокая вещь, а я не была с ним жестока.

Она улыбнулась, ее лицо светилось в темноте.

— Ты же видел, как он выглядит, — добавила она. — Каким умиротворенным он был в конце.

— Я так легко не уйду, — сказал Уилл, — если у вас это на уме.

Роза пожала плечами.

— Тебе будет хорошо. Сам увидишь.

— Помолчи, — оборвал ее Стип. — Ты позабавилась с папочкой. А сынок принадлежит мне.

Роза смерила его желчным взглядом, но ничего не сказала.

— Она говорит правду о Хьюго, — продолжил Стип. — Он не страдал. И ты тоже не будешь страдать. Я пришел сюда не для того, чтобы мучить тебя, хотя, видит Бог, уж ты-то меня помучил…

— Начал это ты, а не я.

— Но ты не уступал, — сказал Стип. — Любой другой давно бы сдался. Завел жену, чтобы любила его, детей, собак — что угодно. Но не ты — ты не уступал, преследовал меня, пил мою кровь.

Он говорил сквозь стиснутые зубы и весь дрожал.

— Это должно прекратиться. Здесь. Сейчас Оно прекратится здесь.

Стип расстегнул пиджак. Нож висел на ремне, ждал его пальцев. Ничего удивительного в этом не было: Стип пришел сюда в роли палача. Уилла удивило другое: с каким спокойствием он сам отнесся к этому. Да, Стип опасен, но разве не опасен и он, Уилл? Одно прикосновение плоти к плоти — и он унесет Стипа далеко от этого серого утра, назад в лес, возможно, туда, где лежит с выклеванными глазами Томас Симеон. Туда, где семенит лис; Господин Лис, животное, которое многому его научило. Эта мудрость теперь была при нем. Она сделала его коварным. Она сделала его скрытным.

— Тогда прикоснись ко мне, — сказал он Стипу, протягивая руку врагу, как Симеон, показавший лучезарный лепесток. — Попробуй. Прикоснись. И посмотрим, что будет.