— Ради всего святого! — прошептал себе под нос Том Шейфер, затем развернулся и заорал: — Да закрой ты свою проклятую пасть!

Эйприл пробила дрожь, ей захотелось немедленно покинуть это ужасное место, однако скрюченные старческие пальцы крепко держали ее за руку. Шейфер дышал так тяжело, словно вот-вот умрет. Его губы шевелились. Эйприл наклонилась к влажному рту.

— Не верьте им, — проговорил старик. — Никому из тех, кто сидит внизу. Они ему помогают!

И с этими словами он выпустил руку Эйприл и развернулся к рыдающей жене.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

— Инфаркт. Тяжелый сердечный приступ.

О смерти миссис Рот сейчас же сообщил Стивен. Старший портье дожидался, когда Сет заступит на свою смену. Петр стоял рядом с начальником и так и сиял. Сиделка, Айми, обнаружила миссис Рот, когда в обычное время, в шесть утра, принесла хозяйке завтрак.

Сет с трудом скрывал изумление тем, что никто не расспрашивает его о событиях той ночи. Например, звонила ли миссис Рот на стойку портье. Вообще не спрашивают ни о чем. Равным образом, его сослуживцы не казались расстроенными. Старуха хотя бы не будет теперь их доставать, поэтому главным чувством было облегчение. Стивен даже что-то насвистывал, а, насколько помнил Сет, он позволял себе подобное, лишь получив очень хорошие чаевые. Старший портье даже похлопал Сета по плечу, чего вообще никогда до сих пор не делал, а затем прошел через дверь пожарного выхода на лестницу, ведущую вниз, к служебной квартире.

Внезапная смерть девяностодвухлетней старухи, случившаяся ночью в результате сердечного приступа, когда она находилась в комнате одна, едва ли вызовет подозрения и спровоцирует полицейское расследование. Разве не это он сам постоянно твердил себе, словно мантру, все последние дни, пока пытался найти выход из Лондона, тычась во все стороны света? И сегодня вечером Сет признался себе с облегчением, от которого его пробила дрожь, что ему ничего не грозит.

Передышка была недолгой. Страх перед полицией быстро сменился ужасом перед тем, что обитает в шестнадцатой квартире, тем, на что оно способно, тем, чего может захотеть от него в будущем. Потому что ответить отказом нельзя. Это нечто изменило Сета. То же происходило, когда он рисовал, — он забывал себя. Он превратился в орудие, в убийцу, теперь Сет понимал это. Мальчишка в капюшоне, этот вонючка в драной куртке, ничего и не скрывал. Они сделают из него великого художника, обессмертят при жизни, если он кое-что сделает для них. Например, убьет. Убьет, черт возьми!

Когда Петр отправился домой, Сет просидел несколько часов, прислушиваясь к жужжанию ламп над стойкой. Ожидание далось ему нелегко. Он коротал время наедине с останками своего прежнего «я», пока внутри здания сгущалось тяжкое давление. Предчувствие. Оно было почти осязаемым. Спишь ты или бодрствуешь — здесь что-то происходит. И от тебя ничего не зависит.