Марк неуверенно подошел, сел на корточки рядом, попробовал мягко раздвинуть ладони, которые Ангелина прижала к заплаканному лицу. Та будто не замечала его присутствия.

Вспомнилось, что в кухне есть пузырек с валериановыми каплями. Глупо, конечно, но все равно он не мог придумать ничего эффективнее. Марк метнулся к ведру, в котором хранилась родниковая вода, наполнил стакан, капнул валерьянки. Как ни странно, почувствовав травяной запах, Ангелина сфокусировала на нем взгляд, приняла из его рук стакан и даже пробормотала, заикаясь: «Спасибо!» Выпила залпом, как хронический алкоголик, получивший стакан опохмелки.

Успокоилась Ангелина так же быстро. Внутренняя буря улеглась, лицо прояснилось, слезы высохли, расслабились губы, руки перестали дрожать, и художница снова стала красивой.

Взгляд наконец стал осмысленным — она улыбнулась Марку. Потом увидела разбитую чашку, коротко охнула, заметила, что та из ее любимого сервиза, заказанного по Интернету из Берлина, и теперь, наверное, придется тратиться на такой же, потому что жить без этих чашечек уже невозможно, они — важная часть души ее дома.

Марк недоверчиво смотрел на любовницу — всего несколько минут назад напоминавшую буйнопомешанную, а теперь такую спокойную, рассудительную. Он уже и не знал, что страшнее — истерика или вот это мгновенно поглотившее ее равнодушие. Не понимал, о чем с ней сейчас говорить, — можно ли продолжить тему или лучше отвлечь, заставить лечь в кровать. А там и утро, а там и Жанна…

Но Ангелина вдруг сама заговорила о том, с чего начала:

— Я пойду туда. Если хочешь, можешь пойти со мной. Но ты не обязан.

— Туда — это куда? — со вздохом уточнил Марк.

И получил невозмутимый ответ:

— В лес.

— Конечно, я пойду с тобой! — воскликнул Марк. — Но не сейчас. Ты прекрасно слышала — к нам едут люди, профессионалы. У них есть оружие, машина. Они будут здесь через несколько часов. Нам надо поспать, а утром отправимся вместе.

Ангелина покачала головой — спокойно и чуть отстраненно, как будто он был официантом, вежливо спросившим, не налить ли ей еще шабли, а она, немного подумав, решила, что к настроению вечера больше подходит пино нуар.

— Нет.

— Что — нет? — начал злиться Марк.

— Я не могу ждать. Да и не уснуть мне. Я пойду сейчас.

— Дура ты, что ли? — не выдержал он. — Не поняла еще, что тут не до шуток?!

— Вот именно, — все так же невозмутимо согласилась художница. — Если Даша там, я ее увижу. Если ее… нет… Что ж, тогда и мне здесь больше делать нечего.

— Но, Лина, ты ждала столько дней, жила себе спокойно… А тут осталось всего ничего! — Марк продолжал убеждать, но выражение ее лица говорило, что это бесполезно.