— Именно так, истинная правда! И пусть Бог теперь заберет меня на небо, потому что я очистил свою душу!
— Ага-ага!
Мистер Лайтфут протянул руку. Подцепив черный проводок, он щелкнул кусачками, и тот оказался перерезанным пополам. Но бомбу не так-то легко было заставить молчать.
— Вы слышите меня, Лайтфут? Этот ящик с динамитом уже сейчас там, возле музея!
Мистер Лайтфут подцепил кусачками белый проводок. На его скулах напряглись желваки, на лбу мелкой россыпью алмазного порошка блестел пот.
— Нет, — ответил он, — ее там нет.
— Чего нет?
— Бомбы нет. Теперь уже нет. Бомбу нашли. А теперь я перережу последний проводок.
Рука Лайтфута задрожала.
— Возможно, я ошибся и сначала нужно было перерезать другой провод. Теперь может всякое случиться.
— Господи, помилуй меня! — запричитал мистер Моултри. — Клянусь, что буду хорошим мальчиком до конца своих дней, только дай мне еще пожить!
— Ну что ж, перерезаю! — сообщил мистер Лайтфут.
Мистер Моултри крепко зажмурил глаза. Кусачки тихо щелкнули.
Посреди оглушительного вихря огня и разрушения мистер Моултри пронзительно закричал.
Но когда его крик стих, то вместо ангельских арф или пения чертей «Он был веселым и хорошим парнем» он услышал уже знакомое «ага».
Мистер Моултри изумленно таращил глаза.
А мистер Лайтфут широко улыбался. Он задул синеватый огонек пламени на отрезанном конце белого провода. Бомба была укрощена и лежала тихо и неподвижно. Мистер Лайтфут заговорил голосом, охрипшим после того громкого вопля, который он только что исторг в самое ухо Моултри.
— Прошу прощения, — улыбнулся он, — но случай был такой, что никак невозможно было удержаться.