Б.Олшеври-младший Вампиры замка Карди

Б.Олшеври-младший

Вампиры замка Карди

Часть первая ЛЮДИ

Часть первая

ЛЮДИ

Глава I Любовь и долг графини фон Далау

Глава I

Любовь и долг графини фон Далау

В спальне графини Магды фон Далау, на стене напротив кровати, находилось огромное зеркало: высотой — в человеческий рост, шириной — в длину кровати.

Впрочем, стоит уточнить: во всех трех спальнях графини фон Далау — в городском доме в Берлине, в загородном поместье фон Далау и в доме доктора Гисслера, где графиня Магда работала лаборанткой и где ей частенько приходилось ночевать — находилось по большому зеркалу, отражавшему кровать… И всё, что на кровати происходило.

Даже когда это «всё» происходило между Магдой и ее законным мужем, графом Хельмутом фон Далау — Магде все равно нравилось наблюдать собственные страстные игры. Хотя «всё» с Хельмутом было настолько пресно и скучно, что вовсе не заслуживало внимания. То есть, не заслуживало бы… Если бы не красота Магды.

Магда обожала любоваться своей красотой. И особенно — во время ласк, когда ее нагое тело так изящно изгибалось, когда кожа сияла, словно роза на заре, и покрывалась росой испарины, когда разметавшиеся волосы сверкали при свете ночника, как расплавленное золото… Даже с Хельмутом в такие моменты она выглядела изумительно! И научилась возбуждаться от одного только своего вида.

Что уж говорить о тех ночах, когда она была с Куртом? С прекрасным, как языческий бог, белокурым Куртом фон дер Вьезе! С бесконечно любимым Куртом.

Конечно, когда она была с Куртом, она очень скоро отвлекалась от лицезрения их отражений в зеркале, она полностью отдавалась страсти.

Но если потом пыталась вспомнить, как это все было, — то вспоминалось только то, что она успела увидеть в зеркале.

Сейчас, очнувшись после короткого сна — или обморока? — в который ее повергнул последний пережитый с Куртом экстаз, Магда тоже первым делом вспомнила, как красиво это было. Как приятно — тело не помнило. Тело уже отдохнуло и жаждало новых наслаждений. Зато — как сплетались они на кровати: розовая рыжеволосая Магда и белокожий, словно из мрамора выточенный, светловолосый Курт, — эта картина так и стояла у Магды перед глазами. И в который уже раз Магда сожалела о том, что природа наградила ее склонностью к медицинской науке, а не к изобразительному искусству. Какие прекрасные, наполненные страстью полотна могла бы она создавать, будь она художником в той же степени талантливым… Но — увы. Впрочем, как мудро сказано: каждому — свое. А Магда на свою участь не жаловалась.