Она и Ребекка схватили оружие и начали стрелять. Джилл отчаянно продолжала нажимать на курок, когда увидела, что монстр накинулся на Барри и повалил его на землю. Она потянулась за новым магазином, а чудовище бросилось на Криса, который отстреливался и в ужасе кричал: "Почему он не умирает?"

Сверху раздался крик, и что-то выбросили из вертолета. Туда побежал Крис. Джилл ничего не видела вокруг себя. Ничего, за исключением того, что теперь монстр, которому, как казалось, не причиняли никакого вреда попадавшие в него пули, заметил ее и Ребекку. Джилл развернулась и побежала, Ребекка последовала ее примеру. Но Джилл знала, что чудовище гналось именно за ней, лицо девушки было вписано в его память.

Джилл бежала, бежала и вдруг увидела, что нет никакого вертолета, никакого особняка, вокруг были лишь одни деревья. В мертвой тишине раздавались только звуки ее шагов и учащенное дыхание, кровь приливала к вискам. Монстр, безмолвный и ужасный, безжалостный, как сама смерть, тихо крался позади нее.

Крис, Барри, Ребекка и даже Брэд - все были мертвы, Джилл была в этом уверена; все, кроме нее. И пока она бежала, она видела позади себя тень Тирана, тянувшуюся к ней, накрывающую ее. Его коготь со свистом распорол воздух, пронзил ее тело, убивая… Нет…

- Нет!

Джилл открыла глаза, на губах застыло последнее слово, раздавшееся в тишине комнаты. Это был не крик, а слабый, сдержанный стон обреченной женщины, находящейся во власти ночного кошмара, от которого она не могла избавиться.

"Коей я и являюсь. В конечном итоге, все мы бежали слишком медленно".

Глубоко дыша, Джилл лежала в кровати. Она вытащила руку из-под подушки, где находилась заряженная "Беретта". Все время держать при себе оружие вошло у нее в привычку, о которой она ничуть не жалела.

- Тем не менее, оружие бесполезно против ночного кошмара, - пробормотала она, садясь. Уже несколько дней Джилл разговаривала сама с собой, иногда ей даже казалось, что только это и спасало ее от сумасшествия. Серый свет, проникающий в комнату через жалюзи, отбрасывал тень на небольшую спальню. Цифровые часы все еще работали; она должна была радоваться, что батарейка до сих пор была в рабочем состоянии, но было уже очень поздно, около трех часов дня. Она проспала почти шесть часов - самое большее время за последние три дня. Но даже во сне Джилл не могла остановить давящее на нее с новой силой чувство вины. Она не должна была лежать здесь, она должна была сделать гораздо большее, чтобы найти тех, кто еще не был заражен.