Капитан Клаус Ворманн подошел к выходящему на южную сторону распахнутому окну своей комнаты, расположенной в башне замка, и выплюнул вниз густую белую струю.

Ну и гадость это козье молоко! Для сыра, может, и сойдет, но уж никак не для питья.

Следя за струей, рассыпавшейся на мелкие брызги и падавшей с высоты в добрую сотню футов на камни внизу, Ворманн мечтал о большой кружке доброго немецкого пива. Единственное, чего ему хотелось сейчас больше, чем пива, так это убраться из этого преддверия ада.

Но это было невозможно. Во всяком случае, пока. Он расправил плечи типичным движением прусского офицера. Ворманн был ширококостным мужчиной выше среднего роста, с великолепной мускулатурой, превращающейся теперь в жир, у него были темно-каштановые, коротко стриженные волосы, большие, широко поставленные карие глаза, слегка кривой нос, сломанный еще в ранней юности, и красиво очерченные полные губы, способные расплываться в широкой улыбке. Ворманн похлопал себя по небольшому животику, видневшемуся из-под расстегнутого серого кителя. Обычно, будучи чем-то озабоченным или недовольным, он имел привычку что-нибудь жевать в промежутке между завтраком, обедом и ужином, причем в основном колбасу. И чем больше он бывал озабочен и огорчен, тем больше жевал. Он явно толстел.

Взгляд Ворманна остановился на небольшой румынской деревушке на другой стороне ущелья, которая, казалось, купалась в лучах полуденного солнца. Оторвавшись от окна, он повернулся и прошелся по комнате со стенами из серых каменных блоков. На стенах во многих местах виднелись какие-то странные кресты из латуни и никеля. Всего, если быть точным, сорок девять крестов. Ворманн пересчитывал их бесчисленное количество раз за последние три-четыре дня. Он прошел мимо мольберта с почти завершенной картиной, мимо раскладного походного стола к противоположному окну, выходящему в маленький внутренний дворик замка.

Внизу небольшими группками стояли все его люди, свободные в данный момент от службы. Некоторые тихо переговаривались между собой, другие хранили угрюмое молчание. Но все старательно избегали затененных мест. Приближалась еще одна ночь. И еще одному из них предстояло умереть.

В углу один из солдат что-то яростно строгал. Ворманн повнимательней присмотрелся и разглядел в руках строгальщика грубый крест. Как будто вокруг было мало крестов!

Людей охватил страх, да и его самого тоже. Столь разительная перемена произошла с ними меньше чем за неделю. Он помнил, как они входили в ворота замка — гордые солдаты вермахта, армии, завоевавшей Польшу, Данию, Норвегию, Голландию и Бельгию, а затем, сбросив при Дюнкерке в море остатки британской армии, покончившей за тридцать девять дней с Францией. Лишь в этом месяце солдаты вермахта за двенадцать дней захватили Югославию, за двадцать один — Грецию. Ничто не могло противостоять им, рожденным побеждать.