– Это нерешительный оппортунист! Зануда. Маккарти идет на риск, ранит дракона, и тут вламывается Кеннеди!
Кэрол не могла не улыбнуться. Она не помнила, чтобы когда-нибудь видела Билла таким рассерженным. Она подумала, что Джим бы ответил: «Это политика, Билл!»
– Меня мутит от этого! – воскликнул Билл.
В это время они повернули на подъездную дорожку к особняку, и Кэрол заметила машину Эммы.
– Она уже здесь!
– Думаю, ты можешь воспользоваться ее помощью, – посоветовал Билл, останавливая фургон перед подъездом. – А как ты считаешь?
Кэрол пожала плечами, не желая признаться, что он прав. Она чувствовала себя неплохо, значительно лучше, чем даже вчера. Но все еще была слаба. Доктор Галлен сказал, что она потеряла много крови, но не видел острой необходимости в переливании, предпочитая, чтобы произошло самовосполнение с помощью ее собственного костного мозга. Так что она, возможно, действительно нуждалась в посторонней помощи. Но Эмма...
– Она милая женщина, – согласилась Кэрол, – и у нее доброе сердце, но она говорит не умолкая. Иногда мне кажется, что я сойду с ума от ее непрерывной болтовни!
– Думаю, это просто нервная привычка. И не забывай – она ведь тоже потеряла близкого человека. Может быть, ей необходимо чувствовать себя нужной.
– Пожалуй, так оно и есть, – ответила Кэрол, проглотив подступивший к горлу комок. – Но в том-то и дело: Эмма все время напоминает мне о Джиме.
Билл вздохнул:
– Да, конечно. Но она не может иначе. Потерпи несколько дней. «Принесите эту жертву», – учили нас монахини. Вам обеим будет легче. А мне спокойнее знать, что ты здесь не одна.
– Спасибо за заботу обо мне, – искренне поблагодарила его Кэрол. – Тебе, наверное, это было нелегко после спектакля, который я устроила в пятницу.
– Уже забыто, – улыбнулся Билл.
Но смущение, мелькнувшее в его улыбке, подсказало ей, что он ничего не забыл. Как можно забыть такое? Она разделась догола перед ним, ее старым другом,
– Понять не могу, что на меня нашло, – с раскаянием проговорила она. – Но клянусь, это никогда больше не повторится. Ты уж прости меня.
– Прощаю, – ответил он, и на этот раз улыбка его не была натянутой. – Я могу простить тебе, считай, почти все.
Облегчение, которое она почувствовала при этих словах, омрачила вспышка раздражения его благородством. Раздражение прошло так же быстро, как возникло. Но она не могла понять, откуда оно взялось.
– Послушай, – обратился к ней Билл, выскочив из машины и открывая дверцу с ее стороны. – Я сказал матери, что ты будешь здесь совсем одна. Она собирается наведываться сюда. А насколько я ее знаю, она привезет целый котелок тушеного мяса или противень запеканки.