Под общий смех Джо Боб ответил:

— Никак нет. Такая блондинистая крошка может быть только дочуркой. Она, по-моему, с факультета. Фигурка — будь здоров.

Этому описанию соответствовала лишь одна известная Биллу особа — Лизл. Интересно, чего ей понадобилось?

Смех перешел в рев и визг, когда Билл проходил через умывальню к двери, качая головой и улыбаясь их добродушным грубоватым шуткам. Они все отчасти — примерно наполовину — подозревали его в странностях, ибо он никогда не участвовал в хвастливых отчетах о сексуальных эскападах. А сейчас искренне радовались за него, и ему стало теплей от дружеских чувств, независимо от формы их выражения.

— Я же вам говорил, ребята, — продолжал Джо Боб, пока Билл протискивался через вращающуюся дверь, — тихоням всегда удается подклеивать классных кошечек.

Он нашел ее у дверей гаража. И как только увидел напряженное бледное лицо, понял, что произошло что-то очень серьезное.

— Лизл! Что с вами? У вас все в порядке?

Она кивнула, но глаза ее были полны слез, а губы дрожали.

— О, Уилл, я... я сделала нечто ужасное!

Билл огляделся. Здесь не место рассказывать о чем-то ужасном. Он взял ее под руку и повел к автомобильной стоянке.

— Поговорим в машине.

Усадив ее на переднее сиденье и скользнув за руль с другой стороны, он обнаружил, что она уже плачет в открытую. Он не стал заводить машину.

— В чем дело, Лизл?

— О Господи, Уилл, я даже рассказывать вам не хочу. Мне так стыдно. Но мне нужна помощь, и вы единственный, к кому я могу обратиться.

Слова из прошлого пронеслись в его памяти. «Благословите, отец, ибо я грешен...»

— Это связано с Рафом, да? — спросил он, надеясь вызвать ее на откровенность.

Голова ее вздернулась. Она пристально посмотрела на него.

— Откуда вы знаете?

— Случайная догадка. — Он не хотел признаваться в своих предчувствиях, что ложная философия Рафа не доведет ее до добра. — Давайте. Выкладывайте. Я от вас не отвернусь. Что бы там ни было.

В глазах ее засветилась признательность, но боль в них не ослабевала.