– Значит, закатится солнце, потом взойдет луна, – на совещании по световой партитуре указывал он на задник, широко размахивая руками.
– Виктор Петрович! – мягко сказал Родион. – Луна не может взойти в том месте, где только что зашло солнце. Астрономически.
– Да? – удивился Раковский, часто заморгав глазами и вдруг просиял, сделав вид, что все давно рассчитано: – Это в «Чайке» нельзя, а в «Куропатке» – что дозволено Юпитеру – все можно.
Лара прыснула: позже выяснилось, что ей больше не придется сидеть на этом «камне» в ореоле восходящей луны. Сейчас здесь сидит Маша, так неожиданно свалившаяся Родиону на голову, наверное, прямо с высоких лучезарных небес. Она «вся в белом» – безразмерное белое поверх голубой блузки и тертых джинсов.
– Все жизни, все жизни, все жизни, свершив печальный круг, угасли…
Маленькая актриса в роли маленькой актрисы. Маленькая сцена в рамках другой маленькой сцены – маленького театра, маленького города, маленькой страны.
Маленькой планеты, летящей в пространстве вместе со своей маленькой луной.
* * *
Сначала все это казалось просто шуткой.
– Выйдешь за меня замуж?
– Я?
Взрыв смеха. Они смеются оба, Маша шлепает Родиона ладонью по груди, он накрывает ее руку своей. Вдруг они замолкают, серьезно глядя друг другу в глаза.
Этот внезапный разговор произошел в служебной раздевалке, когда Родион случайно оказался с новенькой актрисой рядом и помог ей надеть пальтишко. До этого они даже и словом не перекинулись.
Вышли из театра вместе, Маша остановилась перед афишей спектакля, протянув неопределенно:
– М-да…
Афиша гласила:
КУРОПАТКА По мотивам пьесы Антона Чехова «Чайка» Инсценировка Всеволода Раковского