Отойдя от окна, я решительными шагами вышел из комнаты, спустился по лестнице, вышел из дома и приблизился к моему кузену, который стоял, скрестив руки на груди, слегка откинув голову и вздернув подбородок; его глаза странно поблескивали. Я намеревался рассеять это блаженное состояние, но, увидев лицо кузена, сразу потерял былую решимость. Немного постояв рядом с ним, я наконец спросил, нравится ли ему лягушачий концерт.

Не поворачивая головы, он загадочно ответил:

— Скоро запоют козодои и засветятся светлячки — тогда и придет время.

— Для чего?

Он не ответил, и я повернулся, чтобы уйти, как вдруг заметил, как в сгущающихся сумерках возле той стороны дома, куда вела подъездная дорога, мелькнула чья-то тень. Я бросился туда; я всегда отлично бегал, еще со школьных времен, поэтому, забежав за дом, успел заметить фигуру в лохмотьях, улепетывающую в сторону ближайших кустов. Я поднажал и вскоре крепко схватил незнакомца за руку. Это был молодой человек лет двадцати или около того, отчаянно пытавшийся освободиться.

— Пустите! — чуть не плача, выкрикивал он. — Я ничего не сделал!

— Что вам здесь нужно? — сурово спросил я.

— Я просто хотел увидеть, вернулся он или нет, и увидел. Они сказали, что он вернулся.

— Кто сказал?

— Вы что, не слышите? Лягушки, вот кто!

От изумления я сжал руку еще крепче, и молодой человек вскрикнул от боли. Ослабив хватку, я обещал отпустить его, если он назовет свое имя.

— Только Ему не говорите, — захныкал он.

— Не скажу.

— Я Лем Уэйтли, вот я кто.

Я разжал руку, и парень бросился наутек, явно считая, что я вновь брошусь за ним в погоню. Но, заметив, что я остался на месте, он остановился и быстро пошел назад, не издавая ни звука. Подойдя ко мне, он схватил меня за рукав и горячо зашептал:

— Вы не такой, как они, нет, не такой. Вы лучше уезжайте отсюда, пока чего не вышло.

После этого он повернулся и вновь побежал прочь, в сторону темного леса. Лягушки за моей спиной уже заходились от крика; к счастью, окно моей спальни выходило на противоположную сторону; впрочем, даже оттуда лягушачий хор наверняка будет слышен. Однако вместе с воплями лягушек в голове звучали слова Лема Уэйтли, от которых душа наполнялась иррациональным ужасом, какой испытывает любой человек, встретившись с пугающе непонятным явлением и испытывая сильное желание просто сбежать. Через несколько минут мне все же удалось справиться со своим страхом и подавить в себе стремление бежать из усадьбы вслед за Лемом. Я повернулся и пошел к дому, по дороге думая о жителях Данвича — ибо, судя по этому пареньку, ключ к разгадке следует искать среди этих людей; и если мне удастся заполучить машину Эмброуза, я расширю зону поиска.