— Ее убил тот человек… то существо из твоих видений, Тина.

— Я не верю вам, вы трус.

Доктор Круз пробовал остановить девушку.

— Ты не должна идти.

— Я не поверю, пока не увижу сама.

— Это произошло на моих глазах.

— Я должна идти.

— Она мертва, это точно.

— Может, ей еще можно помочь, — девушка кинулась в чащу.

— Тина, не ходи туда! — истошно кричал доктор Круз.

Прихрамывая на подвернутую ногу, доктор собрался было догнать Тину, но через несколько шагов, утомленный и парализованный острой болью, обхватив ближайшее дерево, он остановился. Рядом с ним в десятке метров завизжал мотор бензокосилки. Он повернулся и увидел сверкающий диск.

Медленно, тяжело и неторопливо к нему приближался Веселый Роджер. Сверкали острые зубья фрезы. Доктор Круз, собрав последние силы и, взяв свою волю в кулак, попытался бежать. Он сорвался с места и рванулся в непролазную чащу, спотыкаясь, падая, где ползком, где перебегая на четвереньках, он старался уйти от убийцы.

Но зловещий гул бензокосилки все время был где-то рядом. Буквально в десяти шагах. Веселый Роджер настигал свою очередную жертву.

Поняв, что ему не уйти от смерти, доктор Круз истерично захохотал и остановился. Его расширенные от ужаса глаза смотрели в темноту. И через мгновение перед ним возник убийца-утопленник.

Бешено вращался диск бензокосилки. Веселый Роджер добавил оборотов, и доктор Круз уже не видел острых сверкающих зубьев. Диск превратился в одно слепящее пятно, которое с гудением приближалось к его шее. Он пытался рвануться, но Веселый Роджер схватил его за плечо, тряхнул и ударил о дерево.

Доктор Круз упал, перевернулся через голову и на четвереньках попытался спрятаться за ствол толстой ели. Он пронзительно закричал, когда сверкающий диск разрезал его тело на две части. Кровь залила опавшие и истлевшие листья.

В списке Веселого Роджера прибавилась еще одна кровавая жертва.

А Тина все кричала и звала мать. Она в конце концов набрела на ту поляну, где произошло страшное убийство. Внутренности ее матери были развешены на окрестных кустах, а тело, до неузнаваемости искореженное острым тесаком, валялось у огромного пня старой ели.

— Мама, мамочка! Что с тобой?!