Малыш последовал его совету, и, хотя он не знал этого, теперь, с того самого момента, как захлопнулась дверца фургона, его зад принадлежал Бриггсу Шеридану.

В жизни Шеридана была только одна страсть. Это не были женщины, хотя он с удовольствием слышал шорох юбки или чувствовал гладкую поверхность шелкового чулка, ничуть не уступая в этом любому мужчине. И не алкоголь, несмотря на то что он нередко выпивал за вечер стаканчик, а то и три. Страстью Шеридана — его, можно сказать, пагубным пороком — были карты. Любая карточная игра — лишь бы на деньги. Увольнения с работы, утрата кредитных карточек, продажа дома, завещанного матерью, — ничто его не останавливало. Однако никогда — по крайней мере пока — он не попадал в тюрьму. Но когда он впервые столкнулся с неприятностями у мистера Реджи, то понял, что тюрьма была бы по сравнению с ними просто санаторием.

Той ночью он излишне увлекся. Потом понял, что бывает гораздо лучше, если проигрываешь сразу. Проигравшись сразу, расстраиваешься, уходишь домой, смотришь по телику шоу Леттермана и затем ложишься спать. Но когда сначала тебе везет, ты продолжаешь играть, а потом пытаешься отыграться. Тем вечером Шеридан пытался отыграться, и когда игра закончилась, оказалось, что он проиграл семнадцать тысяч долларов. Он с трудом поверил в это. Потрясенный, отправился домой едва не в восторге от колоссальной суммы своего проигрыша. По пути домой в машине он говорил себе, что должен мистеру Реджи не семьсот, не семь тысяч, а семнадцать тысяч баксов! Всякий раз, когда Шеридан осознавал это, он хихикал и увеличивал громкость своего радиоприемника.

Однако он не хихикал на следующий вечер, когда двое громил — тех самых, которые примут меры, чтобы его руки изгибались в самые разные и неожиданные стороны, если он вовремя не заплатит долг, — привели его в кабинет мистера Реджи.

— Я расплачусь, — тут же залепетал Шеридан. — Я обязательно расплачусь, послушайте, никаких проблем, через пару дней, самое большее — через неделю, через две в крайнем случае…

— Вы надоели мне, Шеридан, — перебил его мистер Реджи.

— Я…

— Заткнитесь. Если я дам вам неделю, неужели вы думаете, что я не знаю, как вы поступите? Вы займете у приятеля пару сотен — если найдется такой. Когда вы поймете, что ни у кого не можете занять, ограбите магазин, торгующий спиртным, — если у вас достанет смелости. Я в этом сомневаюсь, но чего не бывает. — Мистер Реджи наклонился вперед, положил подбородок на руки, локтями уперся в стол и улыбнулся. От него пахло одеколоном «Тед Лапидус». — Вдруг у вас появятся двести долларов, что вы сделаете с ними?