Когда солдат вошел внутрь, Майкл выскользнул из своего укрытия рядом с дверью и вонзил изогнутый нож Китти в горло человека изо всех сил, какие только у него оставались.
Немец, захлебнувшись кровью, выпустил «Шмайсер» и фонарь, чтобы схватиться за пробитое горло. Майкл подхватил автомат, уперся ногой в живот человека и вытолкнул его спиной наружу через дверь. Потом выстрелил по фонарю другого человека, раздался вскрик — пули пробили плоть.
— Что это было? Кто кричал? — встрепенулся один из людей на отдалении. — Макс? Ганс?
Майкл вышел из дверей, коленные суставы у него болели, а позвоночник тянуло, встал возле угла дома и прицелился чуть выше двух фонариков. Один из них помигал ему. Он выпустил по немцам очередь. Оба фонарика лопнули, а тела скрючились.
Наконец наступила тишина.
Позади себя Майкл услышал какой-то шорох. Он обернулся. Изо всех его пор выступил липкий пот.
Там стояла Золотистая, всего в нескольких футах. Она уставилась на него, тело ее замерло. Затем она оскалила клыки, зарычала и убежала во тьму.
Майкл понял. Он не принадлежал к ее миру.
Теперь он знал, кто он и что должен делать. Транспортный самолет, как было видно, уже увез бомбы с карнагеном, но на поле стояли другие — ночные истребители. Каждый из мог летать на тысячу миль. Если они смогут точно определить, где же спрятан в ангаре Стальной Кулак и…
И если еще не слишком поздно. Какое же сегодня число? Он не знал, как это можно определить. Он поспешно стал подбирать одежду, которая бы ему подходила, из той, что была на этих четверых мертвецах. Ему пришлось надеть рубашку и куртку с одного солдата, брюки с другого, а сапоги с третьего. Вся одежда была влажной от крови, и с этим поделать ничего было нельзя. Он набил карманы магазинами с патронами. На земле лежала шерстяная фуражка, незапятнанная кровью. Он надел ее, и пальцы наткнулись на шрам и засохший струп на правой стороне головы. На миллиметр глубже — и пуля разнесла бы ему череп.
Майкл повесил автомат на плечо и двинулся по дороге к каменистому склону. Пятое июня, подумал он. Прошло ли оно уже? Сколько дней и ночей пробыл он здесь, веря в то, что он — волк? Для него пока еще все по-прежнему было как во сне. Он ускорил шаг. Первым делом нужно было попасть на фабрику, вторым — в тюрьму, освободить Чесну и Лазарева. Тогда он узнает, подвел он или нет, и лежат ли из-за этого искалеченные тела на улицах Лондона.
Позади он услышал вой, изменяющееся в тоне завывание. Голос Золотистой. Он не оглянулся.
На двух ногах он брел навстречу судьбе.