Медленно, чтобы неловким движением не испугать ее еще больше, он поднялся, сделал полшага к девушке и присел перед ней. Крайне осторожно и осмотрительно он попробовал отвести ее руку от лица. Девушка от страха попыталась вжаться в склизкую стену, но отступать дальше было некуда, поэтому она еще плотнее подтянула колени. Теперь ее буквально трясло. В глазах стоял неподдельный ужас.

Глаза не были глазами Дженис. Как и лицом она нисколько не походила на нее. И вообще, между ними не было ничего общего. Девушка была очень молоденькой — Дженис в ту ночь, когда он видел ее в последний раз, была старше, — но выглядела такой истощенной, что скорее напоминала старушку. Под слоем грязи, парши и коросты проглядывало лицо с азиатскими чертами. Губы все в трещинах и обметаны водянистыми пузырями, и, к своему ужасу, Могенс заметил, что в нижней челюсти выпали почти все зубы. Вместо одежды на ней была такая рвань, что сквозь лоскуты было видно: и все тело находится не в лучшем состоянии. Девушку явно не только морили голодом, но и плохо с ней обращались, причем довольно продолжительное время.

— Вы меня слышите? — вопрошал Могенс.

Не то чтобы он рассчитывал на ответ, но ожидал хоть какой-то разумной реакции. Но произошло то, чего он никак не ожидал: она забилась в судорогах, одновременно пытаясь спрятаться от него, а ужас в глазах перешагнул порог человеческих возможностей, и теперь ее взгляд вонзался в него, как раскаленный меч в сердце. Он утратил дар речи и только судорожно облизал губы.

— Вам… вам не надо бояться, — наконец пробормотал он. — Я не сделаю вам ничего плохого.

Но, похоже, своими увещеваниями он сделал только хуже. Девушка принялась поскуливать и спрятала лицо в руках.

— Не имеет смысла, — тихо сказала мисс Пройслер у него за спиной. — Боюсь, девочка даже не понимает, что вы разговариваете с нею. Я тоже пыталась. Может быть, она не понимает по-английски?

Могенс, не спуская взгляда с девушки, между делом задался вопросом, сколько же времени он был без сознания. Предположение мисс Пройслер убедительным ему не показалось, но у него возникло такое ощущение, будто сам звук его голоса до смерти пугает это существо. Поэтому он еще медленнее, чем до того, поднял руку, показал открытую ладонь, давая понять, что от нее не исходит никакой угрозы. Девушка не только не успокоилась, но ее поскуливание перешло в стон, а судороги в жуткие конвульсии. Делать нечего, все говорило за то, что он нагонял на нее смертельный страх.

Он отошел от девушки на несколько шагов и старался не смотреть в ее сторону, теперь за дело взялась мисс Пройслер. Однако девушка сидела все в той же позе у стены и прикрывала руками голову, совсем как ребенок, который только что получил наказание и защищается от следующего града ударов.