Молочница достала из ящика с посудой пустую сахарницу, протерла, поставила на стол, поманила пальцем Ольгу и понизила голос:

— Значит, слышит он ночью вроде вой, а может, и всхлипы — словно дите малое в лесу плачет… Вышел, пошел на тот плач, свернул с улицы за пригорком. Вроде и знает каждый пенек и каждую тропочку, а стало ему на душе тревожно. Вынул он с кобуры наган и тихонько дальше в лес зашагал, через кусты, к опушке. Луна как раз взошла. Свет от нее белый — словно молоко разлитое — все видать! Смотрит участковый по сторонам. Видит, сидит на поляне огромный волк, морду к небу поднял и воет, воет, да так жалобно, что сердце обмирает… Хочет он на курок нажать, ан пальцы словно занемели, ноги к земле приросли. Ни шевельнуться, ни ворохнуться ему. Так и простоял — долго ли, коротко — пока волк поднялся, глазами зыркнул — красные они, как уголья, страшные! Сохрани Царица Небесная, такие во сне увидеть! Посмотрел, да убег на старое кладбище. Знать, не волк это был вовсе, а оборотень…

— Оборотень? — шепотом повторила Ольга, ей вдруг стало тревожно.

Закат полыхал над садом кровавым заревом, огненные блики скользили по оконным стеклам. Силуэты деревьев в заброшенном саду казались черными, даже старый сарай выглядел опасным. Вдруг упала приставленная к его стене лестница, метнулись неясные тени, зашуршала трава, провода над крышей задрожали. Звякнуло где-то разбитое стекло. Недобро вскрикнула испуганная птица. Ольга присела на табурет — верить соседским россказням она не хотела, — но ладони сами собой вспотели, а страх ледяными мурашками разбежался по всему телу. Пальцы задрожали, пришлось ухватиться за край стола — так крепко, что костяшки побелели.

Молочница продолжала:

— Побрел участковый обратно, в поселок, через овраг. И наткнулся на мертвую козу! Наклонился — видит, глотка у ней порвана звериными клыками до самой кости, но кругом — ни кровиночки. Козочка-то молоденькая совсем была, пуховая. Золото, не коза! Сычихи, с седьмого дома. Вы ее знаете: у которой сын сидит третий год, и внучок в родню — первый хулиган на поселке, по чужим садам озорует. То яблоню обтрясет, то забор сломает, в кармане — заточка. Да. Прямо не дитё, а готовый урка…

Слушая молочницу, Ольга смотрела во двор — туда, где среди запущенного фруктового сада стоял ветхий сарай. Вдруг над ним, как вспышка, взметнулся вверх красный флаг, взмыл в самое небо и… исчез. Ольга зажмурилась и снова посмотрела на крышу сарая — наверное, флаг ей просто привиделся в алых лучах заката. Но и этого оказалось достаточно, чтобы девушка очнулась, стряхнула оцепенение и вскочила на ноги.