— Зебровски, уведи нашего друга на кухню и возьми у него показания, — сказал Дольф.

Доминга вскочила.

— Дурак, несчастный дурак! Скажешь им хоть слово, и язык сгниет у тебя прямо во рту!

— Уведи его отсюда, Зебровски.

Зебровски вывел чуть не плачущего Антонио из комнаты. У меня было такое чувство, что нашему старине Тони было велено принести амулет назад. Но он этого не сделал — и теперь будет расплачиваться. При этом полиции ему стоит бояться меньше всего. Я бы на его месте отдала полжизни за то, чтобы его бабулю сегодня же посадили под замок. Я бы не хотела, чтобы она в ближайшее время добралась до своего колдовского инвентаря. А лучше — вообще никогда.

— Теперь мы приступим к обыску, миссис Сальвадор.

— Будьте как дома, сержант. Вы все равно ничего не найдете.

Она сказала это совершенно спокойно.

— Даже то, что за дверями в подвале? — спросила я.

— Там уже ничего нет, Анита. Вы не найдете ничего противозаконного и… нездорового. — Последнее слово она произнесла так, словно оно означало что-то неприличное.

Дольф поглядел на меня. Я пожала плечами. У нее был чертовски уверенный вид.

— Ладно, мальчики, разделились. — Полицейские и сыщики тут же принялись за дело, как будто план действий был заранее разработан. Я двинулась было за Дольфом, но он меня остановил:

— Нет, Анита, вы с Бурком останетесь здесь.

— Почему?

— Вы — гражданские лица.

Это я-то гражданское лицо?

— А когда я ползала для тебя по кладбищу, я тоже была гражданским лицом?

— Если бы это мог сделать кто-нибудь из моих людей, я бы тебе и этого не позволил.

— Ты хочешь сказать, что ты мне «позволил»?

Он нахмурился.