— Но мне показалось…

— Скажите, а Э. Светлая — это ваше настоящее имя? — неожиданно строго спросил он.

«Правильно… С этого и надо было начинать: разобраться, с кем имею дело… Да что я себя убеждаю, мне просто не хочется… нет, очень хочется услышать…» — запутавшись в своих желаниях и мыслях, он решил просто перестать думать на эту тему и сосредоточиться на чем-либо другом. Например, на изучении лица незваной гостьи.

— Почти… Меня на самом деле зовут Эльвира, а Светлая — это псевдоним, — не стала вдаваться она в подробности. — А зачем вы об этом спрашиваете?

— Да так… — ответил Рудольф. — Вы первый человек, от которого я слышу об эпидемии, так что никаких инструкций об умолчании мне не давали — вы ведь намекали на это? И я бы сам не отказался узнать об этих слухах поподробнее. Так что давайте рассказывайте.

— Даже так?

Эльвира зажала сигарету между пальцами и подперла рукой подбородок. Золотистая блузка ее при этом перекосилась, открывая плечо, но, как ни странно, это не выглядело пошло: некоторая небрежность изначально была присуща всему стилю этой женщины — как в манерах, так и в одежде. Затем Рудольф поймал себя на том, что невольно сравнивает журналистку с Альбиной. Это не было сравнением «в чью-то пользу» — единственное, в чем молодые женщины могли соперничать, так это в величине глаз, во всем остальном Эльвира и Альбина были едва ли не антиподами.

Мечтательница и фантазерка Альбина и внешне, и по характеру была сущим ребенком — круглолицым, робким и наивным, она была беззащитна и трогательна, ее хотелось беречь и защищать, в то время как от Эльвиры, скорее, стоило обороняться. Э. Светлая, вопреки своему псевдониму, светлой совсем не казалась. Она принадлежала к категории всезнающих особ, которые, похоже, уже рождаются с богатым жизненным опытом и за редким исключением страдают непроходимым цинизмом. Кроме того, Рудольф отметил еще одну деталь: никакие прически и одежда не могли прибавить Альбине лишние года, почти всегда ей давали меньше лет, чем на самом деле; Эльвиру же, наоборот, ничто не могло сделать моложе.

Странно, но в этот момент и Эльвира, в свою очередь, занималась оценкой внешности собеседника, мысленно записывая в несуществующий блокнот довольно исчерпывающее описание (позже оно было перенесено на бумагу): «Человек с крупными, несколько тяжеловатыми чертами лица, которые обычно прибавляют несколько лишних лет в детстве, но молодят после тридцати, становясь особо привлекательными годам к сорока, и наделяют своих обладателей особой — естественной и непосредственной — солидностью».