— Моя религия — это не идеал. Идеалы — абстракции, которые не потрогать и не увидеть. А моя религия не абстракция, она очень реальна.

— Но ведь Бога не увидеть, — возразила Лилиан. — Не взять Его в руку.

— Сколько ангелов может поместиться на кончике иглы, да?

— Нечто в этом роде, — улыбнулась она.

— Мне приходилось держать крест, пылающий так ярко, что весь мир вокруг превратился в белый огонь. Я видела, как том Талмуда обратился в пламя в руках вампира, а когда книга догорела, вампир продолжал гореть, пока не умер. Я стояла перед демоном и читала Священное Писание, и демон не мог меня тронуть. — Я мотнула головой. — Нет, доктор Лилиан, религия — не абстракция. Она органичная, она живая, она растет и дышит.

— Органичная — это уже не христианство, это викканство какое-то, — сказала она.

Я пожала плечами:

— Я училась с одной спириткой и ее викканскими подругами около года. Трудно было этим не пропитаться.

— Разве изучение викканства не поставило тебя в неловкое положение?

— Ты имеешь в виду, что я монотеистка?

Лилиан кивнула.

— У меня Богом данные способности и не хватает обучения, чтобы ими управлять. Почти все церкви косо смотрят на спиритов, не говоря уже об аниматорах, которые поднимают мертвых. Мне нужно было обучиться, и я нашла людей, которые мне в этом помогли. И то, что они не христианки, я считаю недоработкой церкви, а не этих людей.

— Есть и колдуньи-христианки, — сказала она.

— Я некоторых видала. Они все жуткие зелотки, будто им надо быть больше христианками, чем любому другому, — доказать, что они хорошие и вообще могут быть христианами. А я зелотов не люблю.

— Я тоже, — улыбнулась она.

Мы посмотрели друг на друга. Наступали сумерки. Лилиан приподняла кофейную чашку — я ей выдала ту, где был огромный дракон и крохотный рыцарь. «Без храбрости нет славы».

— Долой зелотов! — провозгласила она.

Я подняла свою кружку — с пингвиненком, мою любимую.

— Долой зелотов!

Мы выпили. Она поставила кружку на подставку и спросила: