Я сам толком не понял, что она имела в виду. Неужели Джей собралась искать работу?!

— Ну, посмотрим, — неопределенно пробормотал я.

Подбежал Пит.

— Родители! — Я с удовольствием отметил, что он заговорил на английском. — Дядя Гарри спрашивает: вы собрались поселиться в Хитроу или мы все-таки двинемся в столицу? — старательно воспроизвел сын возмущенную тираду своего старшего товарища.

Гарри распахнул перед Джей переднюю дверцу своего вместительного автомобиля, но она решительно воспротивилась:

— Нет-нет-нет! Мне сзади будет удобнее. У меня поясница что-то побаливает. В самолете кресла такие неудобные.

Джей усаживалась в машине сама и устраивала сына, а я стоял около автомобиля рядом с Гарри, державшим за руку Кэти. Так само собой получилось, что мы с ним оказались прямо напротив друг друга, будто собирались вести серьезный разговор. Тут Гарри и вправду заговорил.

— Ну, как у вас там все прошло? — спросил он, понизив голос, будто о чем-то глубоко личном.

Друг смотрел мне прямо в глаза каким-то странным взглядом — пронзительным, неотрывным. Я не мог отвертеться от этого взгляда, как кролик не может сопротивляться удаву, и молчал, безрезультатно пытаясь сформулировать ответ или вопрос. Я даже приоткрыл рот, но только для того, чтобы судорожно впустить в легкие воздух.

Выражение лица Гарри переменилось: он озадаченно улыбнулся, магия его пристального взгляда развеялась.

— Что молчишь? Как дела?

— А!.. Все в порядке, — выдохнул я. — Как у тебя?

— Нормально.

Мне было неловко оставлять Гарри одного, поэтому я занял переднее пассажирское сиденье вместо жены. Ее последние слова не давали мне покоя. Я обернулся и, пока друг устраивал Кэйт в специально захваченном для нее детском креслице, тихо спросил:

— Правда спина болит?

— Правда, поясница, — ответила жена, неотрывно глядя мне в глаза шальным и нежным взглядом.

— Ну, тогда… — Я задумался. — Тогда я буду набирать текст на компьютере!

— Идет!

И мы поехали домой.