— Идет как живой, только холодом от него веет и затылок, куда пуля вошла, раздроблен и весь черный от крови, — по секрету рассказывал он своим друзьям и знакомым.

Этот рассказ долгое время циркулировал по Ленинграду, доводя до бешенства больших большевистских чинов и сотрудников аппарата НКВД. Тем более что какой-то гражданин завалил управление НКВД анонимными посланиями, в которых под факт появления призрака ловко подводил политическую платформу.

«Мироныч волнуется! Это значит, что городское партийное руководство отступает от ленинско-сталинских принципов и ведет дело в гнилое троцкистско-бухаринское болото. Нужны решительные меры по исправлению ситуации, иначе дождетесь появления Ильича!» — дерзко писал аноним.

Во время войны призрак Кирова видели особенно часто. Обычно его силуэт — темный и неподвижный — появлялся на крыше Смольного. Поначалу зловещую фигуру принимали за здоровенного фашистского парашютиста и вели по ней прицельный огонь. Однако вскоре один из офицеров охраны через оптику снайперской винтовки отчетливо рассмотрел в отблесках пожаров характерный кировский зачес, знакомые черты лица, солдатскую гимнастерку и широкий ремень. Только тогда всем стало ясно, кто ночами появляется на крыше здания, вздрагивающего от близкого грохота зениток и взрывов тяжелых фугасок.

Начальник охраны поспешил доложить об этом руководителям обороны. Правда, выбрал не самый подходящий момент: немцы прорвали Лужский оборонительный рубеж и выходили на ближние подступы к Ленинграду.

— Ты что, майор, идиот?! Киров у него на крыше стоит! По-твоему, мы знать обязаны, куда ты бойцов на посты расставляешь?! — так отреагировал на доклад маршал Ворошилов, подавленный фронтовыми неудачами.

Практически всю войну призрак Кирова находился на крыше. Бывало, командир батареи ПВО, защищающей Смольный, глянет наверх и кричит артиллерийским расчетам:

— Киров с нами, ребята! — и зенитчики еще яростнее бьют по фашистским стервятникам.

В послевоенные годы Кирова встречали гораздо реже. Последний раз он появился в августе 1991 года, когда после провала ГКЧП коммунисты покидали здание Смольного. Его появлению предшествовал внезапно возникший ледяной холод, а затем из пустоты материализовался и сам Сергей Миронович. Вид призрака был предельно жутким и угрожающим.

— Что, сукины дети, просрали советскую власть?! Ну, я вам! — раздался глухой, замогильный голос, и Киров, погрозив собравшимся кулаком, исчез столь же стремительно, как и появился.

Это было так неожиданно и страшно (особенно кулак — жилистый и огромный), что одному из коммунистов стало плохо.