Черная тварь вроде как нависла над
Тут-то я и сломался. В голове осталась единственная мысль: бежать! И гори все синим пламенем! Я вскочил и помчался, помчался без оглядки, сломя голову, вопя что было мочи, не заботясь о том, кто меня услышит.
Так я несся не чуя ног, крича во все горло, сквозь чащу, сквозь грозу, лишь бы подальше от проклятого холма и
Да, именно это я и сделал: описал круг и возвратился назад. Но я так устал, что уже ни шагу не мог ступить — и ночевать под проливным дождем тоже не мог. Нырнул я под крышу. Запер дверь и рухнул прямо на пол, измотанный до полусмерти этакой пробежкой. Даже на слезы сил уже не осталось.
Но спустя какое-то время я встал, отыскал молоток и гвозди и доски дяди Фреда — те, что не пошли на растопку.
Сперва я заколотил дверь, а потом забил все окна. Все до одного! Не один час вкалывал, несмотря на усталость. Когда же я наконец закончил, гроза прекратилась, все стихло. Стихло настолько, что я рухнул на диван и заснул.
Проснулся я пару часов спустя. Был белый день. В трещины просачивались солнечные лучи. Судя по тому, как высоко поднялось солнце, я понял: полдень давно миновал. Я проспал как убитый все утро, и ровным счетом ничего не случилось.
Так что я прикинул, может, стоит выбраться наружу и дотопать пешком до города, как я вчера и собирался.
Но я здорово ошибся.
Не успел я вытащить первый гвоздь, как услышал голос. Голос кузена Осборна, кого ж еще. Ну то есть того парня, который назвался кузеном Осборном.
Он зашел на двор и ну кричать: «Вилли!» — да только я молчок. Потом он подергал дверь, проверил окна. Принялся стучать почем зря, выругался. Дурной знак.
Дальше — хуже: он забормотал что-то неразборчиво. Значит, не один он там.
Я опасливо выглянул в щелку, но он уже ушел за дом, так что я не увидел ни его самого, ни его спутников.
Наверное, оно и к лучшему, потому что, если я прав, лучше бы мне их не видеть. Слышать — и то паршиво.