Синклер склонился над койкой Элеонор. Он укутал ее в пальто и укрыл всеми одеялами и простынями, какие только смог раздобыть, но зубы девушки по-прежнему стучали, а дыхание в ледяном воздухе превращалось в облачка пара. Глаза закатились, и лицо в мерцающем свете масляной лампы стало белым и неживым — точь-в-точь как лед, который окружал их судно многие недели.
Онемевшей от холода рукой он провел по лбу Элеонор, убирая с глаз прядь темно-каштановых волос. Кожа на ощупь была жесткой и какой-то мертвенной, однако под ней все еще теплилась жизнь — Синклер ощущал, как в венах слабо пульсирует кровь. Элеонор будет жить, но ей нужно лекарство, и как можно скорее. Придется покинуть каюту и спуститься в кладовую.
— Отдыхай, — тихо проговорил Синклер. — Не успеешь и глазом моргнуть, как я вернусь. — Элеонор вздохнула, бледные губы еле заметно шевельнулись. — Постарайся уснуть.
Он поплотнее натянул ей на голову шерстяной чепец, поцеловал в щеку и встал, выпрямившись, насколько позволял низкий потолок тесной каюты. Держа в руке лампу — стекло закоптилось до черноты, а на дне оставался лишь дюймовый слой китового жира, — Синклер шагнул к двери, но прежде чем осторожно открыть ее и выйти в темный коридор, немного постоял, прислушиваясь: откуда-то из глубины трюма доносились приглушенные голоса матросов. И не разбирая слов, он прекрасно знал, что они обсуждают. С тех пор как непрекращающиеся штормы и ветер сбили судно с курса и погнали в сторону Южного полюса, он все чаще замечал нарастающую тревогу в глазах матросов, слышал их недовольный ропот. Моряки вообще народ суеверный, а теперь, когда на судне появились два загадочных пассажира, наверняка именно их сочли источником нынешних бед. Элеонор не хотелось оставлять одну даже на несколько минут.
Хотя Синклер давно снял шпоры, половицы под ногами все равно скрипели, и он старался шагать, только когда льдины особенно громко ударяли по корпусу корабля или над головой от порывов ночного ветра начинали стонать паруса. Когда он проходил мимо камбуза, тусклый свет его лампы выхватил Бертона и Фарроу, склонившихся над бутылкой рома. В это мгновение судно сильно накренилось на правый борт, и Синклеру пришлось ухватиться за переборку, чтобы удержать равновесие.
— Куда это вы направились? — буркнул Бертон.
Кристаллики льда в его седой бороде поблескивали словно крошечные бриллианты, а одно из ушей украшало большое золотое кольцо.
— В трюм.
— Зачем?
— Не ваше дело.