Он сунул руку под воротник и снял с шеи ожерелье из клыков моржа. При виде его глаза Марии наполнились слезами.
— Думаю, ему бы хотелось, чтобы ожерелье вернулось к вам, — подытожил Майкл. — Эрик никогда с ним не расставался.
Мария взяла ожерелье, и из глаз ее брызнули слезы. Женщина отвернулась и, понурив голову, отошла от Майкла на несколько шагов.
Майкл терпеливо ждал. Рубашка и длинные волосы на затылке взмокли от пота и противно липли к телу. Он едва сдерживался, чтобы не ринуться к фургону, но неподалеку сновали работники аэропорта — механики и пара операторов по обработке багажа, — поэтому он понимал: придется потерпеть еще чуточку.
Мария наконец взяла себя в руки и, подойдя к фургону, вытащила из кабины планшетный блокнот. Когда она снова вернулась к Майклу, ожерелье Данцига уже висело у нее на шее.
— Хорошо. Тогда я должна вас поблагодарить. Эрик обрел то, чего хотел. С меня причитается. — Протянув ему планшет, она сказала: — Поставьте подпись во всех местах, которые я пометила крестиком.
Мест таких была по меньшей мере дюжина. Когда Майкл закончил, Мария вырвала из планшета две страницы с копиями документа и передала журналисту.
— Теперь все официально. Эрик возвратился.
— Спасибо.
— Но мне все равно непонятно, кто лежит в мешке.
А вот теперь начинается самое сложное, подумал Майкл. И заставить ее поверить в эту часть истории будет очень непросто. Кто может в такое поверить?
— Мой друг, — ответил он. — Ее зовут Элеонор.
— Вы хотите сказать, ее
— Нет. Она жива.
Мария застыла и внимательно на него посмотрела, словно раздумывая, не бредит ли он и можно ли верить хоть одному его слову.
— Она не может быть живой. Только не в мешке. И только не после путешествия с Южного полюса в грузовых отсеках самолетов.
— Однако она жива. — Майкл взял Марию за руку и потащил к задним дверям фургона. — Позвольте мне войти и освободить ее.
Один из операторов по обработке грузов поглядел на них с любопытством.
— Матерь Божья! — воскликнула Мария. — Вы спятили? Да что с вами со всеми там произошло, черт возьми?