– Зачем?

– Человеческие судьбы перемалывали, дракону, что живет в подземелье под башней, скармливали. Кузни с мельницами излюбленные места обитания нечисти.

Стало неуютно. Таня отпила кофе. Он был сладкий, с еле уловимым карамельным привкусом. И совсем не горячий, как казалось, глядя на веселый пар над коричневой поверхностью. Но тут напиток встал у нее поперек горла, и Таня чуть не подавилась. Мельница рядом с церковью. Странно это как-то. Подвалы, драконы… Чего это сегодня все про драконов да про драконов? Других разговоров нет?

А Рява между тем, мягко улыбаясь, рассказывал о мельнице, о том, как в восемнадцатом веке ее перестроили под склад, как появилась галерея.

– Но вы совсем не слушаете меня, – вдруг печально произнес Рява. – А знаете, у вас очень красивые волосы.

От внезапного комплимента Кудряшова смутилась, глаза ее невольно снова уперлись в зеркальную гладь напитка. В нем она увидела свое склоненное лицо, деформированный легкой рябью нос, упавший на щеку темный локон.

– Не переживайте, – негромко произнес Рява. – Все у вас будет хорошо. – И коснувшись Таниной головы, пропустил через пальцы воздушную прядь.

Танина шея налилась свинцом, голова стала неподъемной – настолько все это было неожиданным и страшным. Она тупо глядела в свою чашку, видела себя, видела, как шевелятся потревоженные чужой рукой волосы, но саму руку не видела.

– Ах, простите! – отодвинулся Рява, заметив Танино смущение. – Вы же знаете, что у нас очень любят, когда у девушек красивые волосы. Легенду про Линду слышали?

– Она камень в озеро уронила. – Не чувствуя себя от вновь накатившего страха, Таня вытащила из сумочки зеркало, глянула в него, словно хотела убедиться, что все так и есть – у нее действительно красивые волосы. Медленно развернулась, чтобы увидеть отражение Рявы.

На месте его не было. Кудряшова подняла глаза. Хозяин стоял в стороне.

– Все время прокалываюсь на ерунде, – прошептал он.

В дверь постучали.

– Эй! – Голос звучал приглушенно. – Есть кто? Откройте!

Рява шевельнулся. Таня вскочила, опрокидывая свою чашку. Кофе плеснулся на стол.

– Не подходите!

– Мне-то зачем подходить? – пожал плечами Рява, косясь на вяло текущий на пол коричневый ручеек. – Сама придешь, красавица!

В дверь ломились.

– Открывай!

Рява протянул руку к лужице на столе. Едва его пальцы коснулись кофе, как он исчез, растворившись в пролитом остатке. Ручеек потек быстрее. Звонче закапал на каменные плиты пола.