– При чем здесь консьержка?

Пускай злится. На голос, на свет придут. Придут непременно. Ее должны спасти!

– Основное занятие консьержей – поддерживать горение свечей в замке, – голосом экскурсовода пронудел Рява. – Они вечно бродили по темным закоулкам, выгоняли из них тени, помогали домовым, следили, чтобы было светло, чтобы никто чужой под покровом ночи не пробрался в дом.

Да, да, Рута Олеговна все ходила, включала свет. Хранительница! Она все время была внизу, не пускала чужих. Пока ей не помешали, не украли домового.

– И это еще не все. – Рява торжествовал. – Раз уж мы с вами обо всем договорились, то я вам открою одну тайну.

– Всего одну? – Таня пыталась пятиться, но постоянно спотыкалась. Сам лабиринт не выпускал ее. «Все пропало!» – билось в голове.

– Я вам могу сказать, почему хранительница невзлюбила вашу группу.

– Мы очень шумели.

Таню накрыла обреченность. Губы онемели, руки налились свинцом.

– Предыдущие школьники тоже шумели. Это не то. Как вы зовете свою учительницу?

Кудряшова вяло ухмыльнулась. Сюда бы Макс Макса. Это его вопрос.

– Игоша. У нее отчество Игоревна.

– Как верно, – всплеснул руками Рява. – А вы знаете, кто такой Игоша?

– Человек.

– Младенец, мертворожденный или умерший до крещения. Такие редко когда находят себе покой. Без рук, без ног, они бродят неприкаянными духами, хулиганят, пакостят по мелочи.

Таню впечатлил получившийся образ. Огромный младенец, без рук, без ног… И вдруг перед ней снова предстал полоз. Большой…

– Без рук, без ног?

– Сообразительная девочка, – прошептал Рява.

– Но она человек! В ней нет ничего змеиного!

– Сколько раз нужно человеку сказать, что он змея, чтобы так и стало?