— Трудно сказать. Уильям был… — Она подыскивала слова. — Иногда казалось, что он был аутистом. Не полное помешательство, но что-то такое, от чего он страдал всю жизнь.

— Он не был аутистом.

Она отвела взгляд от Лиллиан и ее компаньона и изучающе посмотрела на меня, подняв брови.

— Да?

— Когда он умер, у него под кроватью нашли старые блокноты. Что-то вроде дневников или мемуаров, которые он написал еще до того, как попал сюда.

— Правда? Тогда вы знаете о нем больше, чем я.

— Я знаю, что он написал о себе, но я не знаю ничего о нем, — осторожно сказал я. — Я прочитал только первые три дневника, и это… очень отвлеченные вещи.

Я чувствовал себя неуютно под ее взглядом. Я повернулся в кресле и посмотрел через двор на Лиллиан.

— Она бы его вспомнила? — поинтересовался я вслух.

— Сомневаюсь.

— Думаю, стоит спросить, — сказал я без большого энтузиазма.

— Они сидели часами, — заметила чтица. — Не разговаривали. Просто держались за руки и смотрели в никуда. Это было мило, если только не думать о неизбежном.

— О неизбежном? — я решил, что она говорит о смерти.

— О том, что она уже положила глаз на следующего. Видите того, с кем она сейчас сидит? Его зовут Кеннет, и она с ним уже около месяца. По-моему, их хватит еще на неделю, и бедняга Кеннет снова окажется в одиночестве.

— Как Уилл это воспринял — то, что она его бросила?

Чтица пожала плечами.

— Я не заметила, чтобы он как-то переживал.

Я еще с минуту наблюдал за Лиллиан и ее кавалером.

— Но это еще не значит, что он не переживал, — сказал я.

— Нет, — согласилась она, — не значит.