Дрейк понял, рука его устремилась к пистолету. Он достал оружие. Направил его на черного евнуха. Юрук увидел, закричал, закрываясь руками. Норала рассмеялась – сладко, безжалостно.

– Он умрет еще до того, как вы ударите, – сказала она. – Умрет дважды, и это хорошо.

Дрейк медленно опустил пистолет, повернулся ко мне.

– Не могу, – сказал он. – Не могу… сделать это…

– Хозяева! – Евнух на коленях подполз к нам. – Хозяева, я не хотел плохого. Я сделал это из любви к богине. Много лет я служил ей. А до того служил ее матери.

– Я подумал, если девушка и пораженный уйдут, вы последуете за ними. И я снова буду один с богиней. Черкис не убьет их. Черкис встретит вас приветливо, а за то, чему вы его можете научить, вернет вам девушку и пораженного.

– Смилуйтесь, хозяева. Я не хотел зла. Попросите богиню быть милосердной!

Ужас изгнал из черных глаз Юрука тень древности, стер с лица следы возраста. Исчезли морщины. Поразительно молодое лицо Юрука умоляюще смотрело на нас.

– Чего вы ждете? – спросила Норала. – Время поджимает, мы должны уже быть в пути. Когда многих ожидает смерть, зачем медлить из–за одного? Убейте его!

– Норала, – ответил я, – мы не можем убить его просто так. Убивая, мы делаем это в честной схватке – лицом к лицу. Исчезла девушка, которую мы оба любим; вместе с ней исчез ее брат. И даже если мы убьем Юрука – из–за его предательства все произошло, – ее нам это не вернет. Мы можем его наказать, да, но убить – нет. И мы хотим поскорее отправиться за девушкой и ее братом.

Несколько мгновений она явно удивленно смотрела на нас.

– Как хотите, – наконец сказала она; и добавила саркастически: – Может, я слишком долго спала и потому не понимаю вас. Но Юрук нарушил мой приказ. То, что принадлежало мне, я поручила ему, а он отдал моим врагам. Неважно, что вы собираетесь делать. Важно только то, что решу я.

Она указала на мертвецов.

– Юрук, – золотой голос звучал холодно, – собери эту падаль и сложи вместе.

Евнух встал, опасливо проскользнул между двумя звездами. Одно за другим стащил все тела в центр комнаты, сложив грудой. Один оказался жив. Когда евнух схватил его, он открыл глаза, раскрыл рот.

– Воды! – умолял он. – Дайте мне воды! Я весь горю!

Я почувствовал прилив жалости; взял фляжку и подошел к нему.

– Ты, бородатый, – послышался безжалостный отклик, – никакой воды ему не будет. Но он напьется, и скоро – напьется огня!

Лихорадочные глаза солдата устремились к ней, он увидел всю безжалостность ее прекрасного лица.

– Колдунья! – простонал он. – Проклятое отродье Аримана! – И плюнул в нее.