– Да, но здесь хорошо охотиться.

И поехала дальше, ничего не сказав о том, что это за охота. А я не спросил: что–то в ее ответе восстановило мою веру в рассказ Лайаса.

Мы подъехали к концу стены, и, как и говорил Мак Канн, она была встроена в скалу. Большая скала закрывала вид на то, что находится дальше. Я сказал:

– Я хотел бы посмотреть сверху, – и прежде чем она смогла ответить, спешился и стал взбираться на скалу. С вершины виден был открытый океан. В нескольких сотнях ярдов от берега в небольшой лодке сидели два рыбака. Увидев меня, они подняли головы, и один стал опускать ручную сеть.

Работа Мак Канна.

Я спустился и присоединился к Дахут. Спросил:

– Не хотите ли проехаться за воротами галопом? Я бы хотел осмотреть окрестности.

Она поколебалась, затем кивнула. Мы повернули назад, проехали через ворота и оказались на сельской дороге. Немного погодя мы увидели старинный дом в стороне от дороги среди больших деревьев. От дороги его отделяла каменная стена. У ворот стоял Мак Канн.

Он невозмутимо смотрел, как мы подъезжаем. Дахут проехала, не взглянув на него. Я отстал на несколько шагов и, проезжая мимо Мак Канна, бросил карточку. Я надеялся на такой случай и потому заранее написал:

Что–то тут очень плохое, но доказательств пока нет. Примерно тридцать человек, думаю, все вооружены. За стеной проволочное заграждение под напряжением.

Догнал мадемуазель, и мы проехали еще с милю. Она остановилась и спросила:

– Достаточно видели?

Я ответил:

– Да, – и мы повернули назад. Мак Канн по–прежнему стоял у ворот, как будто и не двигался. Но бумаги на дороге не было. Охранники увидели нас и открыли ворота. Тем же путем мы вернулись к дому.

Дахут раскраснелась от езды. Она сказала:

– Я выкупаюсь. Ленч на яхте.

– Отлично, – ответил я. – Надеюсь, после него мне не захочется спать, как вчера.

Глаза ее сузились, но мое лицо оставалось невинным. Она улыбнулась.

– Не захочется, я уверена. Вы привыкаете.

Я мрачно заметил: