Я бы охотно предоставил ей такой шанс.

Славолюбие женщин

Вряд ли она придет сегодня ночью. Господи, как жаль! И все же я не думаю, что она оставила меня. Скоро мы увидимся снова.

Теперь спать. Моя последняя ночь в госпитале. Возможно, последняя в жизни на чистом белье.

22 июля, суббота

Насчет чистого белья вышла ошибочка. В Амьене, куда я вернулся, чтобы присоединиться к новой стрелковой бригаде из четырнадцатой дивизии, сплю на чистом постельном белье — пускай и не таком свежем, как в госпитале.

На Альбер градом сыпались снаряды, когда я отбывал оттуда в четверг. Немецкие шестидюймовки превращали в руины центр города, взрывы гремели в опасной близости от большого полевого госпиталя и женского монастыря, где размещался мой. Думаю, со своей хромотой и тростью, изможденным лицом, контрастировавшим с новенькой формой, я выглядел весьма романтично. Во всяком случае, встречные солдаты и офицеры, маршировавшие на передовую, отдавали мне честь энергичнее и уважительнее, чем бывало раньше. Еще я начал отпускать усы. И заметил у себя седые волосы, которых еще две недели назад не было и в помине.

Амьен находится милях в пятнадцати от линии фронта, но такое ощущение, будто в пятнадцати сотнях. Здесь реальный мир: книжная лавка некой мадам Карпантье, чьи дочери флиртуют с офицерами; рестораны с названиями «Рю-дю-Кор-Ню-сан-Тет», «Ля-Катедраль», «Устричный бар Жозефины», «Великолепный Годебер» и просто «Офицерская столовая», где постоянно сидит компания младших офицеров; не говоря уже о других амьенских чудесах вроде цирюльни на Рю-де-Труа-Кайю, где после стрижки и бритья с горячими полотенцами в волосы вам втирают хининовую воду, от которой еще пару часов кожу черепа приятно покалывает.

Жестокая передышка. Четырнадцатая дивизия отправляется на передовую в понедельник, и после недолгого возвращения к нормальной человеческой жизни фронтовая покажется совсем уже невыносимой.

Мне стоило огромных трудов разыскать четырнадцатую дивизию — в Амьене стоит множество войсковых частей, направляемых на фронт и отзываемых в тыл, и окрестности города выглядят так, будто там раскинули шатры сотни передвижных цирков. Но в конце концов я доложил о своем прибытии сначала надменному полковнику, не вызвавшему у меня ни малейшей симпатии, а потом некоему капитану Брауну, произведшему самое приятное впечатление. Браун представил меня взводным сержантам и объяснил, что первая бригада восстанавливает свою численность после крупных «отчислений» в активно действующие подразделения. Война начинает казаться мне одной грандиозной игрой в «музыкальные стулья», где проигравший умирает, поскольку оказывается не в том месте и не в то время, когда музыка прекращается.