— Нет. Честно говоря, это был доктор. Не какой-нибудь особенный профессионал, а самый обычный врач. Хочешь, чтобы я рассказал об этом?

Она кивнула и снова уткнулась в его плечо.

— Примерно через год после той аварии у меня вдруг началось воспаление мошонки. Во всяком случае, я так это ощущал. Можешь, конечно, смеяться, но когда с мужчинами случаются подобные штуки, они боятся самого худшего. Какое-то время я пустил это на самотек, но лучше не становилось. В конце концов, я отправился к своему доктору, и он определил это как воспаление простаты, сказав, что это результат стресса. Я предположил, что мои полеты в принципе были занятием, вызывающим стресс, но доктор выдвинул более грустную версию. Он объяснил, что после того, как мой вертолет утонул и все эти люди погибли, я стал сдерживать свои эмоции, никогда не позволял себе нервных срывов, которые, естественно, возникают у людей. Понимаешь, совсем не обязательны серьезные, истерические срывы, а просто небольшой нервный коллапс. Но я и этого не позволял себе, а организм не обманешь. Вот воспаление простаты и стало физической реакцией, как бы заместившей психическую. Но болезнь, по счастью, не стала хронической — так, небольшое неудобство в течение некоторого времени. И в конце концов все прошло.

— Но не прошли твои терзания.

— Нет, я же говорил тебе. Но, как видишь, они отыскали себе местечко для отдыха. Я, понимаешь ли, пытаюсь объяснить тебе следующее: моим единственным наказанием за ту идиотскую ошибку стали воспалившиеся яйца, тогда как для тех, других, расплатой за нее оказалась смерть, а для их семей — страдания. Тебя не поражает такая насмешка судьбы?

— Но ты же терзаешься куда больше, чем следует. И это никогда не прекратится, как бы долго ты ни держал эту боль в себе. Ты говоришь о каких-то наказаниях, не желая понять простую истину: сама по себе жизнь не наказывает нас, мы сами присваиваем это право себе. Мы сами создаем свои собственные представления об искуплении вины. Мы собственноручно изготовляем свое собственное распятие и сами же себя к нему приколачиваем!

Калвер немного помедлил, слишком удивленный, чтобы ответить сразу. Согласился ли он с философствованиями Кэт или нет, но он понял, что недооценивал ее. Ему следовало бы разглядеть это еще тогда, когда она быстро приспособилась к жизни в убежище, когда помогала Клер Рейнольдс ухаживать за больными, включая и его самого, когда так быстро приняла эту ужасную, травмирующую перемену в жизни всех. Более того, не только приняла, но и приладилась к ней! А еще Кэт доказала, когда они спасались из убежища, что она отнюдь не трепетная, припадочная девица.