Он открыл глаза…

Ее не было видно, но Александр чувствовал ее близость, как человек чувствует дыхание любимого рядом с собой в темноте.

Это была не светлица, даже не хутор. Это было совершенно другое место, ему незнакомое.

Он стоял на высоком холме, который одиноко возвышался над безжизненной пустыней, земля которой парила, растекалась в пространстве раскаленным воздухом. Под ногами была горячая, покрытая густой сетью глубоких трещин черная земля. Высь была мертвой, выжженной огромных размеров светилом, которое было настолько низко над землей, что можно было рассмотреть на его поверхности аляповатые черные пятна и взвивающиеся на сотни тысяч километров в высоту языки протуберанцев. Это было солнце. СОЛНЦЕ-УБИЙЦА.

На холме, рядом с обнаженным странником, коим был сам Александр, способный видеть себя со стороны, стоял огромный дуб. Ствол дерева был необъятен и высота недосягаема. Возможно его размеры и позволили ему выстоять в этом испепеляющем аду, и при полном безветрии бумажно шелестеть сухой безжизненной листвой.

— Ты видишь? — спросил голос невидимой Анны.

Саша закружился на месте, надеясь, что увидит ее. Но никого не было рядом ни на холме, ни у его подножия. Только растерянный странник, мертвый гигант дуб и вливающаяся в пыльный горизонт пустыня. Ни ветра, ни тени, даже под дубом, ни шороха, ничего, только пустота царства смерти и зноя.

— Ты видишь? — словно из воздуха рожденный, затаенно спросил голос женщины, которая оставалась по-прежнему невидимой, но была где-то рядом.

— Нет, — совершенно растерявшись ответил он.

— Ты видишь? — голос женщины зазвучал громче, злее.

— Нет, — в тон ему ответил Александр.

— Ты видишь? — уже в ярости кричала она, и молила: — Ты должен видеть!

— Я тебя не вижу! — не менее яростно воскликнул он. — Где ты, ведьма? Где? Я хочу тебя видеть.

— Не меня, — устало выдохнула она. — Ты видишь?

Он еще раз осмотрелся. Все было, как и прежде: дуб, сопка, пустыня и солнце…

— Зачем здесь дуб?

Этот вопрос молнией пронзил его мозг. Великан никак не вписывался в этот безжизненный ландшафт. Его не должно быть здесь. Он чужой.

— Да, я вижу! — Радость вернулась к Александру, а вместе с ней и могущество, с которым он попал в этом мир.

— Выбор, — произнес голос. И в нем была тоскующая обреченность. — Ты должен сделать его. СДЕЛАЙ!!!

Ее последний вскрик был материальным. Он толкнул Александра с дубу с каким-то пренебрежением, как толкают школьники своего слабого и беспомощного одноклассника. В душе Саши вспыхнула тлеющей искрой обида, но тут же она была раздута до ревущего реактивного огня гордостью: его, всемогущего, всесильного и непобедимого, толкают, как бродячего пса!..