Лукас был взволнован. Он не мог говорить. Джозеф продолжил:

— Береги себя! Твое тело — твоя опора, ты должен уважать его и заботиться о нем так же, как натирают до блеска сокровища. Если ты будешь делать это хорошо, твое сердце будет биться без всякого намека на отторжение. Жизнь — лучший из даров, и наша обязанность состоит в том, чтобы беречь ее.

Раздался звонок. Они переглянулись. Джозеф никого не ждал. Он встал и медленно взял трубку домофона. Едва подняв ее, услышал голос Брэда:

— Джозеф, Лукас у тебя? Это Брэд!

— Поднимайся!

Лукас подошел к Джозефу, узнав о том, что это журналист, и посмотрел на человека-медицину, не зная, что ему делать.

— Уходи!

— Кажется, настал момент прощания. Спасибо за то, что ты изменил мою жизнь.

Они обнялись в последний раз. Снова посмотрели друг другу в глаза и стали ждать повторного звонка в дверь.

— Это я, Джозеф!

Брэд улыбнулся, увидев Лукаса.

— Поедешь завтра на Салтес?

— Не знаю. Возможно, я приду прямо сюда, чтобы побыть с Джозефом. — Юноша не хотел раскрывать перед ним своих истинных планов. — А ты? — спросил в свою очередь Лукас.

— Он нужен мне здесь для того, чтобы помочь разобрать типи и сложить чемоданы. Не знаю, успеет ли, — ответил за Брэда человек-медицина.

— Я понимаю, Джозеф. — Лукас был очень серьезен. Создавалось впечатление, что он делает все, чтобы скрыть свои эмоции.

— Говорят, что индейцы с трудом выражают свою привязанность, хотя мы способны на сильные и длительные чувства. Только у стариков есть привилегия говорить то, что мы думаем, и выражать это так, как мы хотим. — Джозеф дотронулся до плеча Лукаса, пристально посмотрел на него в последний раз и отвернулся… Человек-медицина не любил прощаний.

— Ну, я пойду! Нужно сделать работу для института.

— Посмотрим, удастся ли тебе найти статуэтку. Тогда и поговорим! Хорошо?

— Конечно. Меня ждут дома.