«Тише, ты все испортишь», — сказала какая-то девочка.

«Ведьму казнили — руку отрубили».

«Ой-ой-ой!»

Предметы, словно печеная картошка, переходили от одного к другому. Некоторые дети визжали, не хотели дотрагиваться до такой гадости. Другие вскакивали, добегали до середины подвала, стояли там и ждали, когда все закончится.

«Да это же просто курица, — насмешливо сказал мальчик. — Иди сюда, Элен, не бойся!»

Предмет под аккомпанемент негромких вскриков вручался сидящему рядом, за ним следовал еще один, и еще…

«Ведьму потрошили — сердца вмиг лишили», — объявил глава семьи.

Шесть или семь невидимых объектов одновременно передавались по кругу в дрожащей, смеющейся темноте.

Раздался голос Луизы. — «Марион, не бойся; это понарошку».

Дочь не ответила.

«Марион? Ты что, испугалась?»

Тишина.

«С ней все в порядке»,— сказал он. — «Ей уже не страшно».

Нескончаемая вереница предметов, веселье, визг.

Осенний ветер, постанывая, бродил вокруг дома. А он, глава семьи, стоя перед теми, кто собрался внизу, выпевал фразы словно заклинания и вкладывал в протянутые руки один предмет за другим.

«Марион?» — снова донесся голос Луизы, сидящей в самом конце подвала.

Все говорили одновременно.

«Марион?»

Все замолчали.