Голос гулким эхом разносился по туннелю… Или по порезу? Черт бы побрал эту пирамиду!

— Да. Сергей Тропов. Или Первый, как назвал меня Кивир.

Седьмой кивнул. Затем понял, что Тропов плохо видит его в сумраке, и сказал:

— Понятно.

Седьмой рассчитывал лишь спрятаться в ране Лица, но как только он оказался в порезе, то увидел, насколько же глубоко костяная ветвь вошла в кожу. Он и Тропов вот уже долгое время карабкались наверх, а туннель — туннель ли? — всё не кончался.

От полного мрака спасали мотыльки, сияющие голубым светом.

Порой Седьмой кидал взгляд вниз, в пугающую черноту. Странно: в туннеле было оглушающе тихо. Сколько он и Первый карабкались по ветви? Долго. Времени прошло достаточно для того, чтобы в ране Лица появились люди или свиноподобные существа. Неужели Кумакан как-то закрыл проход? Маловероятно.

Вопросы, вопросы…

Седьмой ожидал, что в ране будет очень мало места, однако костяную ветвь отделяло от мясных стенок несколько метров свободного пространства. Получалось, что человеко-дерево проткнуло кожу Лица именно в том месте, где уже находился туннель. Иначе как объяснить столько свободного пространства?

Удивляло и другое: из костяной ветви торчали отростки. Словно кто-то специально сделал их, чтобы ему, Седьмому, стало легче забираться. Порой попадались отростки, напоминающие гигантские языки, на которых можно было немного отдохнуть.

— Ты меня не боишься? — спросил Седьмой.

— А должен? — вопросом на вопрос ответил Первый.

— Я сейчас мало похож на человека. Я могу оказаться уродцем Кивира.

— Вряд ли. Сам посуди, — сказал Тропов. Голос звучал его как-то странно. Хрипло. Плакал, что ли? — Стал бы ты мне помогать там, на ветви? Смысл было спасать меня?

— То есть ты меня не боишься?

— Нет. Во-первых, в этой сраной темноте тебя плохо видно. Во-вторых, встречал я и страшнее. Взглянул бы ты на Анжелу.

— А кто это?

— Да так… Одна мертвая соска, которая пыталась меня убить.

— Убить? — спросил Седьмой, смутно осознавая бессмысленность своего вопроса. Ответа не последовало, и ему стало немного не по себе.

Дальше они карабкались в полной тишине, нарушаемой лишь дыханием Тропова и хлопаньем крыльев мотыльков. Казалось, время в туннеле шло иначе. Не покидало ощущение, что в ране Лица ничего плохого не могло случиться. Только не здесь.