На запястье, где проходили тонкие синие вены, две красные точки. Одна совсем свежая, с воспаленными припухшими краями.

— Ты кололась, — прошипел Нестеров. Грубо встряхнул племянницу. — Кто продал?

— Ты знаешь. Твой дружок, Баринов!

Нестеров отвесил девушке звонкую пощечину.

Инна прижала к пылающей болью щеке ладонь. Светлые пряди волос упали девушке на лицо.

— Ублюдок, — она зарыдала, шмыгая носом.

— Ты опозорила меня. Если бы не я, ты бы сгнила в детдоме!

Он вновь попытался взять девушку за руку.

— Не трогай меня!

Инна отшатнулась. Он вновь приблизился.

— Тихо, девочка, тихо. Кричать бесполезно. Нас все равно никто не услышит.

— Не трогай, — прошептала девушка, отступая за открытую дверцу «лады».

Дядя захлопнул дверцу. Положил руки девушке на плечи.

— Я… я расскажу… — сквозь слезы просипела Инна.

— Да? И кто тебе поверит? Все знают, кто ты такая.

Нестеров потянулся губами к губам племянницы. Инна застыла в его руках, как слабый котенок.

Дядя поцеловал девушку. Ладони огладили Инну от плеч до бедер.

Отстранился. Облизнул губы. Его глаза блестели.

— Так-то лучше. Хорошая девочка.

Инна смотрела на дядю огромными серыми глазами.