– Вот они обрадуются, – мрачно ответил Арсений.

– Неопределенность хуже всего.

В общем, я его убедила. И он разволновался. Сначала не мог сформулировать текст звонка. Потом порывался схватить велик и хоть издали посмотреть, как все прошло. Я его раза три отговаривала.

– Ну сам подумай, тебя там наверняка застукают. Спросят, а что ты приперся. Допросы всякие. Ты прости, но ты ведь сразу проговоришься. Ляпнешь что-нибудь не то. А потом обыск. Пистолет найдут…

– А право последнего звонка мне предоставят?

– Не надейся.

Он согласился с моими доводами и позвонил. А потом начал нервничать.

По телевизору и в Инете никакой информации про массовое убийство не было, хотя я на это надеялась. Арсений дергался и ждал.

– Молчание ягнят, – высказался он.

– Завтра, максимум послезавтра. Когда все исследуют и передадут сведения журналистам. Тем более что маньяк тухлый. – Моя версия была не хуже любой другой.

– Он для ментов не маньяк, а такой же потерпевший.

Вот засада – вместо того чтобы забыть, Арсений постоянно говорил про покойников. Выдвигая разные версии развития событий.

– Они тебе еще спасибо должны сказать. Мысленно, – уточнила я на всякий случай.

В доме было тихо. Мыш отсыпался после шумных гостей. Я уютно устроилась на диване, с мамой разговаривала. Арсений обшаривал Интернет в поисках криминальных новостей и тихо ругался.

– Врачи сказали, что отец полностью здоров. Я так рада! – Мамин голос вывел меня из дремотного состояния.

– Ух ты! – не зная, что ответить, выкрикнула я.

– А еще у нас новость! Бабушкина двоюродная сестра, которая в Америке, объявилась.

– Это та, из-за которой у тебя были проблемы с устройством на работу?

– Ну да. Тогда мы про нее ничего толком не знали. А вот теперь сама нашла нас и позвонила. Мы полчаса с ней разговаривали. Такая милая старушка. И почти правильно говорит.

– И что именно она говорит?