Арсений посмотрел на мое лицо и успокаивающе улыбнулся. Я бы на его месте орала, как умалишенная.

– Там не все выгорело. Только одна комната. Но закоптилось почти везде. И у соседей копоти много получилось. Блин, стены черные и потолки тоже.

– Главное, все живы. Как Вовка?

– Да вон он, курит сидит. Ты того, приезжай. А то тут менты спрашивают, где хозяин квартиры.

– Жди. Я уже выхожу.

– И кто теперь за все это отвечать будет? – не выдержав, спросила я.

– Кто-кто, я, конечно. Ничего страшного. Ремонт сделаем. Соседям денег дадим. Только Борьке придется отказаться от вечеринок.

– И ты так спокойно об этом говоришь?

– А как мне говорить? Все уже случилось. Все живы.

– Сволочи они! Совести у них нет! Ты его просто так к себе в дом пустил, а он пожары устраивает.

– Пить надо было меньше. И не курить. Да ладно – разберемся.

Надо же, как он изменился – как взрослый дядя рассуждает. Хотя иной дядя за такие дела голову бы оторвал, предварительно наорав и психанув по полной программе.

Арсений уехал разбираться, а меня оставил досыпать. Я позлилась, успокоилась, устроилась поудобнее. Но поспать мне не дали.

– Тут такое дело. – Мамин голос мало чем отличался от Борькиного.

Утро похоронных голосов.

– Квартира сгорела? – машинально спросила я спросонья.

– Тьфу на тебя! Наша американская бабушка умерла. Третий инфаркт. Мы так и не увиделись, – нарочито скорбно закончила мама.

– И что теперь?

– Не знаю точно, но позвонила какая-то дама и сказала про завещание.

– Ух! Так вы теперь наследники богатенькой старушки?