Слава Богу!

— У тебя ужасный голос, — продолжала она. — Даже на автоответчике твой голос…

— Я не могу сейчас объяснить, — прервал он ее, — но я знаю, что я прав.

— Насчет чего?

— Насчет Криса. Его избрали. Я уверен в этом, избрали для того, чтобы принести в жертву. Мы должны…

— Дорогой, пожалуйста, ничего с Крисом не произойдет. Я обещаю тебе, он будет в безопасности. Мы сделаем все, что будет необходимо.

Он заметил, как медленно она говорит, делая упор на примирительные слова, словно она успокаивала ребенка, который боится темноты.

— Ты разговаривала с Вото? — спросил он. — Он поможет нам?

— Он согласился сделать предписание, — ответила она. — Сегодня вечером, как только закроется магазин.

— Он не может с нами встретиться пораньше?

— Но это же будет всего через четыре часа, — сказала она. — По-моему невозможно надеяться на большее.

Да, это будет довольно скоро, подумал он. Боги, если они существуют, планируют все на десятилетия, тысячелетия, на вечные времена. Четыре часа — ничто в их расписании.

— Хорошо, — сказал он, — вечером. Я встречу тебя там.

— В шесть, — согласилась она. — И, Кэл, он сказал, чтобы ты взял с собой яйцо.

— Яйцо, — повторил он. — Как приношение?

— Нет. Это ему нужно, чтобы сделать особого рода предсказание.

— Значит, он знает, о чем идет речь.

— Он знает, что отец беспокоится о жизни своего сына, — ответила Тори. — Я об остальном… не упоминала.

— Не упоминала! — вспыхнул Кэл. — Тори, откуда же, черт возьми, он может…

— Послушай, Кэл, — перебила она, ее голос стал жестче. — Как бы ты ни был убежден в своем предположении о человеческих жертвах, найдутся верующие, которых оскорбит подобное обвинение. Если Вото может сделать предсказание, из которого будет ясно, что Крису нечего бояться, что он вырастет сильным и здоровым и проживет долгую и счастливую жизнь, это удовлетворит тебя, не так ли?