Удивительно, но поначалу я вообще не знал, в каком виде предстанет зло. Единственное, в чём я был уверен — тьма. Прочитав в одной из книг по аномальным явлениям об этом феномене, я решил, что лучшего не найти (да и взятое ранее с потолка название, таким образом, автоматически подгонялось под ответ). Однако одной тьмы, безусловно, было мало. В итоге я остановился на неком абстрактном монстре, причём весьма отталкивающей наружности (подробности прилагались). Довольно долгое время именно такое чудовище было главным проявлением зла в рассказе. Пока однажды я не услышал от своей мамы рассказ о событии, которое якобы имело место в её жизни. Пересказывать его здесь не имеет смысла, поскольку я изложил его устами Кейт (в эпизоде, когда она рассказывала Джеку о том, что «ещё странного» происходило с ней; потом она переключилась на более приятные воспоминания о Рождестве, проведённом с Линдой и Марком).

Незамысловатая, в сущности, история меня, как говорится, «зацепила». Я понял, что каким бы «страшным» я не живописал чудовище, всё равно оно остаётся банальным, ведь, как метко подметил Стивен Кинг: «Насекомое размером в двадцать футов — это, конечно, ужасно, но могло быть и хуже» (за точность цитаты не ручаюсь). Не лучше ли представить монстра неким размывчатым образом, который вроде бы не пугающий, но как минимум вызывающий смутное ощущение тревоги? Насколько удачно это у меня получилось — другой вопрос, но я думаю, что в любом случае вышло лучше, чем если бы осталось «сопливое» чудовище.