— Спасибо, — тихо сказала Танит.

— Вы двое подвергли опасности бессмертные свои души, взыскуя запретного и страшного. Любовь и дружелюбие воздвигли защиту, и все же не спасли бы сами по себе. Но Великая Хранительница неизменно внемлет мольбе, произнесенной чистым, любящим сердцем. И мне дано предстать перед вами сквозь облик ребенка, чья душа и помыслы покуда вполне свободны от любой нечистоты.

— Супостат повергнут и обращен в бегство. Никогда впредь он вас не потревожит. Живите сужденные земные дни честно и достойно. Мир вам, боровшиеся во имя добра. Усните и возвращайтесь!..

* * *

На мгновение почудилось, будто их вырвало из подземелья и вознесло в поднебесье. Они парили над руинами часовни, которая быстро обратилась далекой темной точкой.

Потом все исчезло.

Время прекратило течь.

Тысячу тысяч лет парили они среди бескрайнего, неизмеримого пространства, не чувствуя и не слыша ничего — словно плыли на бесконечных глубинах в неведомом, непознанном океане.

Целые эпохи миновали, казалось, пока внизу опять замаячила крыша знакомого дома, возникла библиотека, пентаграмма, четыре недвижно лежащих человеческих фигуры.

В полной, совершенной тишине ложился прах столетий — медленно, как опускаются падающие сквозь яркий солнечный луч несчетные пылинки. Тихо, неощутимо покрывал он комнату, пентаграмму, их самих...

. . . . . . . . . . . . . . . .

* * *

Де Ришло поднял голову. Казалось, он проспал несколько суток подряд. Герцог устало провел ладонью по глазам, увидел знакомые стеллажи, уставленные книгами, полутемную восьмиугольную комнату.

Лампы над головою вспыхнули прежним ярким светом.