Крошки шоколада, смешанные со слюной, липли к его щекам. Я цапнул почти полную бутылку «Уайт хорз» и тоже поднес к его губам. Джейк сделал всего один глоток. Сморщился, выплюнул коричневое месиво и снова протянул руку к шоколаду.

— Заговори, — просил я. — Дай понять, что ты меня слышишь… Ладно, молчи. Все равно все будет хорошо. Помнишь, сколько хорошего у нас было раньше? И сколько смешного? Помнишь, как ты в университете сдал начало своего нового романа вместо курсовой работы по творчеству Мелвилла? А на семинаре по английскому романтизму девятнадцатого века встал и начал рассказывать о планете Карста?

Услышав о своей планете, он заморгал. Победа!

Точнее, первый шаг к победе: на то, чтобы судороги прекратились полностью, ушло около двух часов. «Четыре розы» все-таки действовали куда эффективнее. Но и без них мы оба встретили новый день живыми. Я помог Джейку добраться до кровати и сидел рядом, пока не убедился, что он крепко уснул. А через четверть часа разбудил, показал усыпанную яркими плитками тумбочку (девушка в закусочной, где я купил весь имевшийся запас шоколада, предположила, что я собрался устраивать детский праздник, и я не стал возражать. Если все удастся, это будет самый большой праздник в моей жизни!) и заставил пообещать, что он будет есть шоколад, как только почувствует себя плохо. Он был слишком измучен, чтобы посоветовать мне идти прямиком к психиатру или еще подальше. Но я и сам не собирался задерживаться в мотеле.

Сорок минут спустя я бродил по большой парковочной площадке за магазином подержанных автомобилей — и уехал оттуда на пикапе, видевшем в жизни куда больше испытаний, чем ухода. Владелец торопливо заполнил документы о продаже, пожелал удачи и поклялся, что грузовик будет работать еще минимум лет пятнадцать. Мне нужно было всего десять часов.

И три из них уже прошли. Я свернул на второстепенную дорогу за Форситом, прибавил газу. Пластиковые канистры с гербицидом не грохотали, подскакивая в кузове. Солнце смывало с неба голубой цвет. Я попробовал засвистеть и только тогда заметил, что стискиваю зубы от напряжения. Моухей ждал меня, как сказочный волк, и Делберт был в его ненасытной утробе, но я хорошо помнил, что из вспоротого брюха такой твари жертвы всегда выбираются целыми и невредимыми.

* * *

На поле, где я впервые увидел Делберта, снова шла работа. Я подсчитал, что со дня моего первого приезда в Моухей прошел месяц и два дня — значит, новый сезон сбора камней начался или вчера, или сегодня утром. Как и обещал Ларри, в этот раз работали Маккини. Будь жив Дольф, он сейчас катил бы валун за валуном к краю поля, напрягая мощные мышцы, насупившись, но дыша ровно, и мог бы вкалывать хоть три дня без передышки. Но он лежал где-то в морозильнике, дожидаясь своего самого последнего дождя, а на поле дело шло шатко-валко. Чарльз, точно как Роджер Энсон месяц назад, поддевал камни ломом и налегал на них, а рядом с ним упиралась в валуны Молли. От нее было не много толку. Чуть дальше миссис Гарделл собирала мелкие камешки в большую плетеную корзину. У малыша Рольфа корзина была поменьше.