– Я ничего не знаю о его вере!

– Видишь, значит, он верил не в Господа, верил не так, как ты и как должны верить все честные люди!

– Я этого не говорила! – фраза прозвучала слишком эмоционально, и в ее голосе отчетливо прозвучали первые нотки паники… Карлос Винсенте, отчетливо услышав ее страх, улыбнулся просто сияющей улыбкой!

– Не волнуйся, ты уже не причинишь ему вреда!

– Почему? Что с ним сделали?

– Церковь поступила с ним милосердно. Более милосердно, чем он заслуживал. Этим вечером его сожгли на костре.

От лица Катерины отхлынула вся кровь, а зрачки расширились.

– Тебя так волнует его судьба?

– Нет!

– Правильно! Тебя должна волновать только твоя собственная судьба. Ты не боишься ада, Катерина?

– Я не верю, что ад существует.

– Да, я знаю, что ты в это не веришь. Женщина твоего образа жизни может выжить, только не веря в ад.

– Я не понимаю…

– Ты честная женщина, Катерина? Твой ребенок – ребенок честной женщины?

Губы женщины страдальчески дрогнули. Упоминание о ребенке выбило почву из-под ее ног.

– У меня нет никакого ребенка!

– Не лги! Не смей лгать мне! – он приблизил свое лицо к ней и повысил голос, а глаза его засверкали, – ложью мы ничего не добьемся! И я не смогу тебе помочь. Итак, от кого у тебя дочь?

– Ее отец умер.

– Твой ребенок был освящен в церкви?

– Нет.