– Давайте поговорим, раз нужно, – ответила трубка. – Я слушаю.

– Инна Сергеевна, ваш телефон мне дали в детской комнате Ленинского ОВД. Вы Кирилла Сазонова знаете… знали?

В трубке помолчали.

– Это я привела его в наркологическую клинику несколько месяцев назад. Он умер?

– Да.

Несколько секунд в трубке мертво шелестело электрическими сигналами. Кире показалось, что она разобрала всхлип, но когда женщина заговорила, голос звучал ровно.

– Передоз? – спросила она. – Я знаю, из клиники он сбежал…

– Нет, – ответила Кира, – Инна Сергеевна, извините, я не могу об этом говорить. Мне предстоит принять решение об отказе или о возбуждении уголовного дела, но обстоятельства смерти мальчика таковы, что мне необходима дополнительная информация…

– Спрашивайте.

Кира смотрела на едва различимый в полумраке плакатик с любимым Митькиным изречением давно умершего философа – маньяка по сущностям.

– Вы знаете, с кем Сазонов жил… на улице. Ну, ночевал, может быть, дружил…

– Саймон, Вера и Лека, – последовал быстрый ответ, потом женщина запнулась. – Извините, это их уличные имена, конечно. Саймон – Петр Самойлов. Он самый старший, ему пятнадцать. Вера Ляпина, тринадцать лет, и Лека, Леша Зыбин. Он самый маленький – ему шесть.

Кира внимательно выслушала словесное описание детей, делая пометки на листе бумаги.

– А кого-нибудь по прозвищу Шу-Шу вы знаете? – спросила она.

– Как? – переспросила Инна Сергеевна и, когда Кира повторила, сказала: – Нет, не знаю. Никогда не слышала… Это как-то связано с тем, что Кыша?..

– А где их можно найти? – перебила Кира: невежливо, но ей не хотелось вдаваться в зыбкие предположения и подробности.

– Где они ночевали, я не знаю. Часто видела кого-то из них на Мытном пятаке у торгового центра «Мираж»… Последний раз, три дня назад, видела Веру и Леку…

– «Мираж» первый или второй?

– Второй…

– Спасибо, – пробормотала Кира, с нажимом чиркая на бумаге, – стержни дешевых шариковых авторучек отказывались писать с упорством злостных рецидивистов.