«У них там беда — Чернонд прислал своего чингай бросить в море рядом с селением дохлую касатку. А это большой грех перед морскими жителями! Вся рыба, обидевшись, ушла от селения. Летом охота плохая, да и живут в Куги-Рулкус больше рыбой. Трудно стало. Голодать начали скоро. Надо людей выручать».

Нет, надо как-то потерпеть, решил Володя, с усилием отрывая взгляд от икры.

— Это надо людям отнести, — пояснил он, виновато глядя на Унгхыр. — У них там голод, их надо спасать!

Унгхыр не возразила ни словом — она только смотрела и смотрела на Володю, но взгляд ее был выразительней слов: «А у нас не голод? Нас не надо спасать?»

У Володи ну просто сердце заболело! Он не мог больше смотреть на Унгхыр, отвел взгляд — да так и ахнул от радости, заметив между деревьями знакомый алый промельк.

Это цветет сарана! Ее там много, целая поляна! Можно нарыть корешков и поесть!

— Смотрите, сарана! — вскричал он. — Пойдемте скорей туда!

Унгхыр слабо качнула головой, словно показывая, что не может идти.

— Я принесу, принесу! — закивал Володя, ставя на траву туесок. — Только вы, пожалуйста, не ешьте икру, еще чуть-чуть потерпите!

Но Унгхыр смотрела на чумашку Морской Старухи с такой жадностью, что Володя понял: не выдержит! Тогда он, чувствуя себя ну просто последней пакостью на земле (эта добрая бабуля ему жизнь не раз спасала и столько с ним нянчилась, а он от нее еду прячет!), побежал на поляну, не выпуская туеска из рук. Поставил его рядом с собой и принялся рыть землю небольшим сучком, напомнив себе, что от клубенька нужно будет отделить пару-тройку долек и снова посадить, чтобы не оскудевала тайга даже в малой малости, как говорила Унгхыр.

Какой-то шорох привлек его внимание… Володя покосился в сторону и увидел, что туесок уползает от него по траве, как живой!

Ерунда, живых туесков не бывает, да и этот не ожил: его тащила какая-то длинная веревка… нет, это была не веревка, а змея, светло-коричневая и морщинистая змеища! Она вцепилась в ручку туеска пастью и волокла его за собой, а тело ее… а тело ее, с ужасом заметил Володя, торчало из рукава халата Унгхыр!

Это рука Унгхыр стала змеей, вот что! Она вытянулась довольно далеко — до самой полянки, а теперь втягивалась обратно в рукав.

Володя в ужасе вскрикнул, потом прыгнул вперед и вцепился в туесок.

Змея разжала пасть и стремительно вползла в рукав, вновь приобретя вид нормальной руки, только вместо пальцев все еще была змеиная голова, из пасти которой злобно и стремительно показывался язычок.

Унгхыр… нет, это была не Унгхыр! Это был Чернонд, который на глазах Володи превращался из Унгхыр в себя, и Володя видел все этапы этого превращения: лицо Унгхыр расплылось, потом съежилось и стало лицом Чернонда, тонкая фигура старухи увеличилась, раздалась в плечах и стала фигурой Чернонда, ее поблекший халат — его черным одеянием, ее седые волосы, заплетенные в косу, — его космами. И вот уже вполне преображенный Чернонд стоял перед Володей — только из рукава по-прежнему торчала змеиная голова.