Последовал новый крик, на этот раз кричали оба ребенка. Спотыкаясь, Нат добежал до их комнаты, распахнул дверь и услышал хлопанье крыльев над головой. В широко распахнутое окно влетали птицы, ударяясь сначала в потолок и стены, затем разворачиваясь и устремляясь к детским кроваткам.

— Все в порядке, я здесь! — прокричал Нат, и дети, крича, бросились под его защиту, между тем как птицы продолжали взлетать и пикировать в темноте, стараясь добраться до них.

— Что там случилось, Нат? — окликнула его жена.

Нат быстро вытолкал детей из комнаты в коридор и захлопнул за ними дверь, оставшись один на один с птицами. Схватив с ближайшей кровати одеяло, он словно дубиной принялся размахивать им направо и налево. В темноте слышались глухие удары птичьих тел, шелестели крылья; однако птицы не собирались сдаваться; раз за разом они возвращались и снова нападали, обдирая в кровь руки, голову Ната своими маленькими, острыми, как зубцы вилок, клювами.

Постепенно одеяло превратилось в орудие защиты. Нат обмотал его вокруг головы и после этого в кромешной тьме молотил птиц голыми кулаками. Отступить к двери и открыть ее он не решался, боясь, что птицы станут преследовать. его.

Невозможно было определить, сколько длилось сражение; наконец хлопанье крыльев вокруг стихло, и через плотную ткань одеяла Нат различил свет. Он подождал, прислушиваясь: не раздавалось ни шороха, только испуганно плакал малыш в соседней спальне, где осталась жена.

Нат снял с головы одеяло и огляделся. Холодное, серое утро освещало комнату. Рассвет и открытое окно позвали уцелевших птиц, мертвые остались лежать на полу. Потрясенный, Нат смотрел на крохотные тела: воробьи, малиновки, синицы и дрозды — около полусотни птиц осталось лежать в спальне. Некоторые растеряли в сражении свои перья, тела других покрывала кровь. Человеческая кровь подсыхала на их коготках и клювах.

Почувствовав неожиданную слабость, Нат подошел к окну и посмотрел на поля вдали. В холодной дымке земля выглядела как сплошной черный валун, замороженный восточным ветром. Море, волнуемое приливом, — неспокойное, с белыми барашками на гребнях — с грохотом обрушивалось на берег. Птиц нигде не было видно.

Нат закрыл окно и дверь маленькой спальни и по коридору возвратился в свою комнату. Жена сидела на постели, дочь спала рядом. Малыш лежал с забинтованным лицом.

— Он только заснул, — прошептала жена. — Что-то порезало ему кожу у самых глаз. Джил говорит, что это птицы.

Она с тревогой посмотрела на мужа, отыскивая подтверждение своим словам на его лице. Нату совсем не хотелось пугать ее, и он торопливо отвел глаза.