— Нат, ты где? — позвала жена. — Спускайся вниз.

— Сейчас, — прокричал он. — Только проверю двери.

Домашним не обязательно знать о новых обитателях детской спальни. Нат тяжело вздохнул и направился лестнице.

В половине шестого он предложил позавтракать. За скромной трапезой они снова прислушивались к шуму атаки за окнами, к треску разрываемых досок…

Неожиданно для себя Нат обнаружил, что не сводит глаз с медленно ползущих по циферблату стрелок. Если его предположение неверно и птицы не улетят с отливом, они обречены. Им не продержаться весь день без угля, без отдыха…

Мысли смешались; он чувствовал, что засыпает, когда его позвала жена.

— Что? Что случилось? — встрепенулся он.

— Сообщение, — сказала жена. — Уже почти семь.

Слабое потрескивание приемника принесло ощущение жизни.

Наступило томительное ожидание. Кухонные часы пробили семь часов. Потрескивание продолжалось. И больше ничего. Ни музыки, ни сигналов.

— Наверное, мы неправильно расслышали, — нарушил молчание Нат. — Сообщение будет в восемь.

Они оставили приемник включенным; Нат подумал о батарейках, надолго ли их хватит. Если мощность иссякнет, они не услышат инструкций.

— Светает, — прошептала жена. — Должно быть, солнце уже встало. И птицы стучат не так громко.

Она не ошиблась. Скрежещущие, рвущие звуки слабели с каждой минутой. Утихли пошаркиванье, толкотня, борьба за место на крыльце, на подоконниках. Начинался отлив.

К восьми часам за стенами не раздавалось ни звука. Лишь завывание ветра и потрескивание приемника. Дети, убаюканные наступившей тишиной, наконец заснули.

В восемь тридцать Нат выключил приемник.

— Мы пропустили новости, — сказала жена.

— Новостей больше не будет, — ответил Нат. — Теперь все зависит от нас самих.

Он подошел к двери и медленно разобрал баррикаду. Вынул засов и ногами разбросал изувеченные тела на ступеньках. Вдохнул свежий морозный воздух. Впереди шесть часов напряженной работы, и нужно было беречь силы. Еда, свечи и топливо; следовало запастись всем необходимым.

Он вышел в сад и увидел уцелевших птиц. Чайки, как и раньше, улетели к морю; их бесчисленные стаи снова покачивались на волнах в ожидании прилива.